Падение - стр. 44
― Зря я тебе рассказала, ― шепчу не подумав, но Вознесенская и не думает обижаться. Выдыхает, успокаивается, а затем ловит мой растерянный взгляд своим.
― У меня душа не на месте, Сонь. Я видела, как страдала Эля от подобных ему, и не хочу того же для тебя.
Знаю. Вижу по её глазам. Но всё равно готова бросаться в эту пропасть, несмотря ни на что. Плевав на последствия. И дело не в том, что я испытываю что―то к Бестужеву, что хочу что―то в нем изменить. Нет. Просто чувствую в произошедшем свою вину. В том, каким мог бы быть Антон и каким стал в итоге. В том, что случилось с тетей Варей и…
― Спасибо, ― больно, но давлю из себя полуулыбку.
И хочется сказать, как ценю её заботу обо мне, но дверь со скрипом отъезжает, и мы вздрагиваем, словно в дешевом низкопробном хорроре.
― Эй, вы всё ещё здесь?
― Я написала ей, что мы будем зубрить в библиотеке культурологию, ― шепчет Даша, читая в моей реакции вопрос.
― Там уже началось вовсю!
― Что началось?
По расширяющимся глазам Вознесенской понимаю, что ничего хорошего.
― Ань, слушай…
Стоянова закатывает глаза, а затем буквально уволакивает нас за собой, отказываясь слушать возражения. Почти ничего не понимаю в их словесной перепалке, одно знаю точно: Даша догадывается куда Аня тащит наши задницы, а я ― нет.
Всё меняется, когда мы приближаемся к приоткрытым дверям спортивного зала. И, если вначале я всё ещё не понимаю, зачем мы здесь, то, когда слышу характерный повторяющийся удар мяча о пол, пазл, наконец, собирается.
Тренировка.
Стоянова притащила нас на тренировку.
А это означает, что…
Трусливо разворачиваюсь и почти бегу, но Аня, зараза, будто чувствует, где собака зарыта ― хватает под локоть и без церемоний вталкивает в двери. Меня. А следом и Дашу.
Вздрагиваю, когда за спиной захлопывается дверь, а затем, словно это моё родовое проклятие, цепляюсь за горячий шоколад Его глаз и замираю, будто в этом случае рефлексы Бестужева дадут сбой. Не дают. Он буквально впивается в меня взглядом, пропуская предназначающийся ему пас.
Мы так и стоим секунды три или четыре, пока голос тренера не разбивает мой паралич о кошмарную реальность. Меня буквально отшвыривает. Воздуха перестает хватать, и мне хочется бежать как можно дальше и как можно быстрее.
― Я… мне нужно в туалет, ― произношу кое―как.
И, толкая дверь, вылетаю из зала.
Бегу, не разбирая дороги, не зная, куда и зачем. И только оказавшись между стеллажами, соображаю, что ноги принесли меня назад в библиотеку. В единственное безопасное место ― если такое вообще есть. На секунду прикрываю глаза, чтобы выровнять скачущий пульс, но проклятый бестужевский запах не оставляет даже здесь. Он будто повсюду. В воздухе. В корешках старых книг. В моей чертовой голове. Везде. И…
Что вы знаете о хищниках?
Я ― ничего.
Но мама с детства учила меня остерегаться тех, кто сильнее, больше и кровожаднее. Потому что у них инстинкты, рефлексы и… зубы. И я остерегалась, правда. Всегда обходила стороной дикие собачьи стаи и не дразнила зверей в клетках. Но от одного хищника так и не спаслась. Того, что в эту самую минуту стоял всего в ничтожном метре от меня, буквально пожирая своим полным ожесточения взглядом.
И я не знаю, как объяснить то, что происходит со мной после, ведь знаю, что глупо, бесполезно, неправильно. Знаю, но подрываюсь. Как и полагаю, Бестужев настигает меня в два широких шага. И как совершенно не ожидаю ― резко прижимает к стеллажу.