Падение империи - стр. 5

Александр в самом начале войны был вынужден оставить армию, в боевых действиях не участвовал. Но ему очень не хотелось отдавать должное за победу над Наполеоном тем, кто действительно выиграл войну: командному составу армии, рядовым солдатам, народу.

И он нашёл удовлетворявшее его объяснение свершившемуся – Божий промысел[1].

– До 6 ноября я был властителем над Европой, – убеждал Наполеон Прадта, добравшись 10 декабря до Варшавы. Но пасовать император не собирался и заявил своему представителю в Польше: – Вы, кажется, обо мне беспокоились? Вздор, пустяки, у меня ещё 120 тысяч под ружьём. Скоро я опять приведу сюда 300 тысяч, а теперь мне надобно быть на троне, а не на коне. Я везде бил русских. Все беды наши от суровости климата их.

В Варшаве Наполеон не задержался: спешил в Париж. Немецкий историк Людвиг писал о размышлениях императора в пути: «Днём и ночью сани несут на запад. Днём и ночью в его мозгу теснятся вопросы, приказы, проекты. Действительно ли Англия непобедима? Теперь её торговле с балтийскими государствами, а также с Кадиксом и Левантом нет препон. Индию придётся пока отложить, но больше никаких шагов, никаких планов!

Будет ли Рейнский союз подчиняться, как всегда? Как объяснить провал кампании, поскольку долго отрицать его будет невозможно? Поставит ли Франция ещё 120 тысяч новобранцев? Придётся ли заранее мобилизовать резервистов следующего призыва? С папой нужно будет быстро помириться, так же как и с испанцами, – тыл должен быть обеспечен».

В Париже побеждённого господина встречают сорок согнувшихся в поклоне спин, и вид этих фраков, расшитых его прозрением, возвращает ему веру в глупость и слабоволие людей, желающих одного – подчиняться чужой воле. Император выступает перед своими склонёнными сановниками словно Цезарь и грозно валит всё на бога погоды, в то время как ещё позавчера сам мнил себя богом погоды для Европы.

«Армия понесла большие потери лишь в результате рано начавшийся зимы… Оказалось, что король Неаполя не способен командовать войском, после моего отъезда он совсем потерял голову… Несмотря на это, у меня ещё есть достаточно батальонов, причём я не отзову ни одного человека из Испании».

Наполеон

11 декабря Наполеон принял депутацию Сената, которой прямо заявил, что при существующих условиях все малодушные должностные лица должны быть уволены в отставку, так как присутствие их на службе только подрывает авторитет закона.

Отвечая на адрес Государственного совета, он беспощадно громил всех приписывавших народу державные права, которыми народные массы не в состоянии пользоваться на самом деле. Вместе с тем император высказал строжайшее порицание всем мечтавшим основать авторитет власти не на принципе справедливости естественной природы вещей.

Готовясь остановить армию, Наполеон говорил:

– В Париж я упаду как бомба. В Париже и в иной Франции ни о чём не будут больше говорить, как только о моём возвращении, и забудут всё, что случилось.

Конечно, трудно поверить, что сотни тысяч отцов и матерей могли забыть гибель своих сынов, но в целом Париж позитивно воспринял возвращение императора из пугающей французов загадочной и страшной России. Что касается прессы, то она изощрялась в дифирамбах великому императору. Любецкий писал по этому поводу: