Отвергнутая невеста дракона - стр. 12

Что же было написано в том письме, что всё так обернулось? Ума не приложу. А всё, что удалось ухватить глазами из того помятого листа, — «Оракул».

Оракул, о котором я даже и не думала до этого дня, не то что не писала. Но отцу всё равно, он даже не захотел разобраться.

А ведь это не сложно сделать. Отправить человека, чтобы узнать, были ли разбросаны в академии какие-то листы. Собрать эти листы и сравнить.

Точно! Сумка!

Тут же вскакиваю на ноги и ищу её. Там ведь куча листов, наверняка и этот поддельный будет. Но, увы, в комнате нет ни листов, ни сумки.

Как? Куда…

Щелчок замка отрывает меня от мыслей, и я вздрагиваю. Мачеха? Стардинг?

— Госпожа.

В дверях появляется знакомая кудрявая голова поварихи.

— Как вы, моя несчастная госпожа?

— О боги, Тая, зачем вы пришли? Вас ведь накажут, если увидят, — пугаюсь я.

Но повариху это не сильно заботит.

— А как мне спать, зная, что вам не дают ни воды, ни еды? Как же так можно? Это не по-людски! Боги обязательно накажут их, госпожа, а вас вознаградят за терпение, — шепчет она те же слова, что и всегда.

Раньше я жила ее учениями, а сейчас усмехаюсь с болью.

— Не верите мне?

— Я живу твоими наказами, сколько себя помню, и за моё терпение меня награждали разве что пощёчинами, — вздыхаю я.

Повариха взмахивает руками.

— Нельзя так говорить, госпожа! Боги разгневаются на ваши слова. У вас, должно быть, разум помутился от всех этих бед. Давайте я принесу вам хотя бы воды! — предлагает она.

Жажда действительно мучает так, что губы пошли трещинками, но если повариху поймают, то её накажут.

— Не стоит, — говорю я.

— Но чем же ещё я могу вам помочь?

Эх, если бы я сама знала, чем мне помочь.

— Тот лист, — моментально приходит в голову. — Тот, из-за которого всё это произошло. Ты, случаем, не знаешь, где он?

— Так ваша мачеха в печи сожгла.

Ну конечно!

— А что там написано, ты не видела? — загорается во мне ещё один крохотный лучик надежды, но увы.

— Коль видела, не смогла бы прочитать, вы же знаете.

Точно. Я учила Таю грамоте, но она запомнила, как писать и читать только те слова, что нужны были на кухне. «Хлеб, масло, молоко» — за секунду прочтёт, а вот на «платье молочного цвета» ей потребуется не меньше минуты. Но она всё равно большая умница.

— Госпожа, а может, дело в том, что ваш папенька обещал оракулу отдать часть шахт, если тот сосватает вас в женихову семью? — вдруг выдаёт Тая, и я на секунду теряю дар речи.

— Что такое ты говоришь? Папа бы не стал.

— Что слышала, то и говорю, — жмёт она плечами и несколько обиженно дует пухлые губы. — Господа часто путают прислуг с мебелью, вот и узнаёшь то, что не нужно, ненароком.

Боги, быть того не может! Значит, оракул написал письмо не по велению божьих знаков, а из-за папы? И это было разоблачено в «моём дневнике»?

Теперь я понимаю ярость господина Герра, но слов, сказанных его самовлюблённым напыщенным сыном, это никак не оправдывает. Даже если мой отец пошёл против традиций и схитрил, называть меня «недоразумением» и заявлять, что на мне не женятся, даже если на континенте я окажусь последней девушкой, это слишком!

Спешу вдохнуть, пока слёзы не заполнили глаза.

Не нужно думать об этом негодяе. Хватит уже того, что вместо сердца в груди пылающая рана из-за него!

— Госпожа, вам плохо? — Волнуется Тая, но ответить я не успеваю, пугаюсь шума за дверью.