Оттенки молока и меда - стр. 3
– Какой смысл об этом переживать? – Мелоди бросилась на диван. – У меня нет ни малейшей надежды подцепить мужчину: я ведь отвратительно бездарна во всем.
Услышав такое заявление, Джейн не смогла сдержать смешка:
– Тебе нечего бояться. Будь я хоть наполовину так красива, как ты, вокруг меня вертелось бы больше ухажеров, чем могло бы привлечь даже самое большое приданое. – Она взглянула на одну из написанных ею акварелей, висящих на северной стене.
– Мистер Дюнкерк передавал привет, – сообщила Мелоди, и Джейн порадовалась, что в этот момент стояла к сестре спиной, ведь иначе нахлынувший румянец выдал бы ее с головой. Она старалась скрыть привязанность к мистеру Дюнкерку, становившуюся все крепче в ее сердце с каждым днем, отчасти и потому, что, как ей казалось, он питал куда больше симпатии к Мелоди. Однако его ласковое обращение влекло ее все больше.
– Надеюсь, он в добром здравии, – ответила Джейн, мысленно похвалив себя за то, что сумела удержать ровный тон.
– Он интересовался, нельзя ли навестить нас сегодня днем, – вздохнула Мелоди. – Вот почему мне захотелось освежить гостиную.
Тоска, слышащаяся в голосе Мелоди, могла быть уместна только в одном случае, если она уже достигла взаимопонимания с мистером Дюнкерком. Джейн обернулась, всматриваясь в ее лицо.
Тонкие черты сестрицыного личика озарял мягкий свет, и она так отрешенно смотрела куда-то вдаль, будто ее лазурные глаза слепил чей-то сияющий образ. У Джейн у самой бывало подобное выражение лица – конечно, куда менее красивого – в те моменты, когда она забывала об осмотрительности. И оставалось лишь надеяться, что Мелоди не допускает подобных промахов на людях.
– Тогда, наверное, мне стоит помочь тебе навести в гостиной порядок? – мягко улыбнулась Джейн.
– А ты не против?
– Нет, конечно.
Гостиная и без того уже была оформлена простенькой темой из пальм и цапель, призванной дополнять мебель в египетском стиле. В течение следующего часа Джейн и Мелоди занимались тем, что вытягивали из эфира нити чар, переплетая и складывая нужные узоры. Некоторые из прежних нитей в иллюзорных пальмах уже истрепались, и изображения начали терять четкость. А в иных местах Джейн придала иллюзиям дополнительную глубину, добавив легкий бриз, чтобы тот колыхал наколдованную листву. И, хотя она порядочно запыхалась, а голова потихоньку начинала кружиться, конечный итог радовал глаз, так что все приложенные усилия окупались сторицей.
Расположенные парами в углах комнаты деревья как будто дотягивались до сводчатого потолка, и изящество их форм лишний раз подчеркивало его высоту. А под каждым деревом в начарованных водоемах бродили цапли, высматривая окуней сквозь собственное отражение на поверхности воды. Более простенькие вязки чародейских нитей обеспечили в гостиной теплый золотой свет уходящего египетского солнца и легкий аромат жимолости, переплетавшийся с ветерком.
Закончив с обстановкой, Джейн устроилась за фортепиано, подтянула поближе еще одну эфирную ниточку и заиграла простенькое рондо. Ноты осели в чародейской плетенке; доиграв до того места, где музыкальная тема начиналась по второму кругу, Джейн убрала руки от клавиш и завязала ниточку узелком. Подхваченная чарами, музыка продолжила звучать сама по себе, замкнувшись в кольцо, и лишь коротенькая пауза отделяла конец от начала. Джейн аккуратно выцепила эту паузу и стянула концы нити потуже, чтобы музыка звучала по кругу без стыков. Затем растянула нить до состояния паутинки так, чтобы рондо звучало совсем тихо, будто бы издалека.