Отражение его величества - стр. 25
Эмми очень старалась забыться. Глаз не открывала – казалось, взгляни она на Уорнбери, и сбежит. Или начнет отбиваться, потому что готова была провалиться от стыда, когда он коснулся ее между ног. Провалиться… И провалилась, только не в стыд, а в боль. Почему никто не сказал, что это так больно? Эмильена на миг задохнулась, попыталась отстраниться, но никто не дал. По щекам все-таки покатились предательские слезы. А затем она отползла куда-то на край кровати, свернулась в комок и разрыдалась.
Было слышно, как уходит ее муж. Он и не пытался ее успокоить. Просто получил свое – и все. Следом пришли служанки, увлекли ее в ванную, помогли вымыться, только разве можно смыть эти мерзкие прикосновения? Эту тянущую боль внизу живота? Ее напоили каким-то снадобьем, и боль постепенно стихла, и отголосков не осталось. А когда Эмми вернулась в комнату, постель уже перестелили. Ничто не напоминало о том, что с ней сегодня случилось. Об этом позоре… Если каждая ночь будет такой, она выберет обитель! Хуже уже не будет. Как же стыдно…
- Не плачьте, фери, - сказала ей одна из служанок. – Все девицы рыдают после первой ночи. Привыкнете.
Привыкнуть? К тому, что тобою владеет совсем посторонний человек? Видит тебя обнаженной, касается, где пожелает? К этому привыкнуть нельзя! И Эмми снова забралась под одеяло, закрыла глаза и рыдала, пока не закололо в груди. Лишь на рассвете, измученная и усталая, она заснула.
7. 6
ГЛАВА 6
- Что это?
- Осколки прошлого.
- Так почему же вы плачете?
- Память попала в глаз.
Альфред Т. «Третья дверь слева»
Сам Кеннет, в отличие от невесты – точнее, теперь уже жены – так и не лег спать. В голове царил несвойственный ему сумбур, и верховный маг прямиком из спальни, переодевшись, переместился в рабочий кабинет. Донесений было много, самое оно, чтобы скрасить бессонную ночь.
Дворец пил, пел и бушевал, празднуя его свадьбу. До Кеннета даже через закрытые двери долетали веселые выкрики, а ему совсем не было весело. Он жалел. Жалел, что вмешался в судьбу Эмильены. Зачем? Зачем было портить жизнь и себе, и ей? Хотя, ее судьба в любом случае была бы незавидной. Исполнил свое желание? Теперь придется за это расплачиваться. Возможно, как и поклялся – до конца своих дней.
Кен отодвинул стопку бумаг и тяжело подпер рукой лоб. Он привык все просчитывать, проверять. А здесь не просчитал и не проверил. Пошел на поводу у своих… инстинктов? Уязвленной гордости, горькой жажды обладания. И кем? Пустоголовой куклой. Картинкой, а не человеком. И что дальше? Развод? Эмильену сошлют, и он будет винить в этом себя. Брак? Он невозможен между двумя настолько разными людьми. А еще Кеннету было больно видеть, как неприятно его супруге находиться рядом с ним, тем более – делить супружеское ложе.
Щеки тут же вспыхнули, учитывая, что маг вовсе никогда не краснел. Но не объяснять ведь Эмильене, что у него в постели опыта не больше, чем у нее. Слухи оставались слухами, на самом деле у Кеннета не было времени на любовниц. Его жизнь – служение королю, магия, а редкие часы свободного времени он предпочитал тратить уж точно не на любовную игру. Скверно все вышло… Совесть напоминала: это он сам попросил у Людовика отдать ему Эмильену. Может, не вмешайся Кеннет, король выдал бы девушку замуж за кого-то другого, более приятного. Но ведь был еще этот приказ Людовика жениться! И не было той, кого Кен вообще мог представить своей женой. Видимо, он не создан для семьи. Никогда не был создан – недаром собственные родители не испытывали к сыну особой любви. И не сказать чтобы Кеннета это печалило. Нет, в глубоком детстве, конечно, он мечтал, чтобы матушка и отец были к нему добрее, но детство прошло. И подростком Кен просто хотел, чтобы его не трогали. Не мешали учиться, раскрывать силу. Не лезли в его дела.