Отравленным место в раю - стр. 15
Если уж на то пошло, Муренин никогда не был сторонником содержания животных в неволе, хотя его основная работа оказалась с этим связана: лабораторные мыши, на которых приходилось ставить эксперименты, всегда жили в клетках. Он понимал, что, если, как того требуют зоозащитники, освободить животных, те долго не проживут. И погибнут, если даже выпустить их не в пригородном лесопарке, а вернуть в места, где жили предки. Ведь от родных зарослей и болот мало что осталось.
Роман представил себе казуара – нелепого шерстяного страуса с шишкой на голове, и настроение немного улучшилось. Механизм этого, в общем-то, понятен: человеку становится веселее при виде ещё менее гармоничного существа, чем он сам. Воспоминаниями о нелепой птице Муренину удалось слегка отвлечься от раздумий о проклятых письмах Сергеича. Скорее всего, уже неживого.
Бывшего начальника он не любил, но и плохого Сергею Сергеевичу Фарникову никогда не желал, предпочёл бы, чтобы с ним в нынешней заварухе ничего не случилось. Кто знает, может, он и бежал куда-нибудь в джунгли, вырвался от мучителей в последний момент, в тайном кабинете пластического хирурга изменил форму лица, уплыл за моря в маленьком уютном отсеке танкера, перевозящего пшеницу… Кстати, деньги на венки для Сергеича не собирали, так что рано хоронить.
Хотя кто будет эти деньги собирать? Профсоюза нет, теперь каждый сам за себя, дни рождения и поминки по месту работы не проводят. Да и не работает уже Муренин в Бюро по сертификации продуктов питания. Оно закрылось, и про бывшего начальника узнать не у кого. Даже если появятся новости, если он вдруг пришлёт письмо из Аргентины или позвонит по спутниковому телефону с необитаемого острова, про это никто Роману не расскажет.
Над письменным столом висел карандашный портрет Оли, его новой знакомой. Рисовать Роман не умел, хотя мечтал научиться, как и многие разносторонние натуры. Всякий художник сделает более-менее похожий набросок, а у Муренина и этого не получалось. Он умел срисовывать по клеточкам, но фотографии Оли, чтобы перевести изображение, у Муренина пока не было. Так что узнать её по рисунку при всём желании оказывалось невозможно. Но он-то знал, что на рисунке Оля.
Какая разница, в каком стиле нарисовано и похоже ли на оригинал, когда и так знаешь, кто изображён?
Это может быть вообще чистый лист в рамке. Ведь большую часть жизни мы фантазируем. Придумываем себе достоверность.
По рисунку нельзя было определить, блондинка Оля или брюнетка. И глаз у неё на самом деле было как у всех – два, а не как на картинке. А цвет колебался между голубым и серым; его иногда называют стальным, подразумевая холодность и злобность. Существуют такие определения, происходящие от названий химических элементов.
Этими словами подчёркивается, что хороший человек и металл – явления противоположные.
Опять же, свинцовые тучи, железные нервы. Ну и что, что глаза стального цвета, если они красивые?! Красивее стальных только зелёные.
Кроме того, бюст у неё, в сравнении с изображённым на рисунке, лишь намечался. Хотя то, что на абстрактной картинке можно было принять за грудь, вряд ли ею являлось. Скорее всего, это траектории движения электронов в атоме или орбиты спутников вокруг планеты с ещё не придуманным названием. Наверное, предполагалось, что девушка почему-то окружена враждебными стихиями, от которых Муренин её защитит.