Отравленные земли - стр. 23
Рушкевич тем временем продолжил:
– Если в ближайшие дни вы не убедитесь в моей правоте, можете снять его и вдоволь надо мной посмеяться. – И снова он открыто, просто улыбнулся.
Я, продолжая думать об обнаруженном увечье, вздохнул и ненадолго сдался.
– Что ж. По рукам, если ваш сан позволяет такие ребяческие споры. А теперь, с вашего позволения, я встаю. Вы ведь не будете меня удерживать? Нарекаю себя здоровым.
С необыкновенной поспешностью Рушкевич поднялся и оправил одежду.
– Конечно. Я принесу нагретой воды и ненадолго вас покину, приводите себя в порядок спокойно. Потом я провожу вас куда пожелаете.
– Бесик… – Видя, что он направляется к двери и что последняя часть разговора выбила его из колеи, я повторил: – Спасибо за всё. И, если честно, я понятия не имею, куда мне нужно в первую очередь; таких мест слишком много. Если у вас найдётся время, побудете моим проводником? О городе мне ничего не рассказали.
Он обернулся и быстро сдул чёрные локоны со лба. Судя по прояснившемуся лицу, просьба его не обременила, а воодушевила.
– Конечно. Впрочем, наш город невелик, вы быстро научитесь тут ориентироваться.
– Благодарю. Может, так я и вашу обстановку почувствую быстрее.
Он медлил и всё не уходил. Наконец, точно решившись, он спросил:
– Вы на меня… очень сердитесь? – это прозвучало с искренней грустью.
– С чего бы? – усмехнулся я, думая о том, что странность – ещё не повод сердиться на человека. Но серьёзный повод быть начеку. Крест, загадочные речи… и эти ладони…
Священник скрылся в соседней комнате. Возвращался он лишь раз – с большим чаном воды. Когда Рушкевич ставил свою ношу, я снова невольно посмотрел на его руки, но он быстро заложил их за спину и попятился. Я понял, что пока воздержусь от расспросов.
Все мои вещи, к счастью, оказались здесь – начиная с верхней одежды, в которой я путешествовал, и заканчивая багажом. Я быстро уверился, что бумаги императрицы не потерялись, и потратил следующие полчаса, пытаясь вернуть себе пусть не столичный, но хотя бы приемлемый для австрийца вид. Я жалел о невозможности помыться, но на нагревание такого количества воды ушло бы слишком много жара и времени, поэтому я ограничился умыванием, обтиранием, чисткой зубов, расчёсыванием и бритьём, наконец избавившим меня от щетины – насколько это было возможно с затупившимся лезвием.
Совершая обыденные утренние ритуалы, я намётками выстраивал план действий. Мне нужно было наведаться в ратушу и повидать Мишкольца, если он всё же нашёлся, или того, кто исполняет его обязанности. Ещё предстояло узнать, где стоит местный гарнизон, познакомиться с Брехтом Вукасовичем и постараться расположить его к себе: исключая Лягушачьего Вояку, я неплохо нахожу с военными общий язык. Вукасовича же можно было детально расспросить о вампирах; я почти утвердился в мысли, что от Бесика Рушкевича ничего содержательного не добьюсь. Мишкольц не ошибся: химеры городских сказок не обошли этого юношу стороной; оставалось надеяться, что его рано или поздно получится переубедить. «Естественная история…», забытая на подоконнике, вселяла надежду. Также мне стоило перекинуться парой слов с медиками, чьи заключения я читал в Вене, и, наконец, заняться наиболее привычной работой – разного рода исследованиями живых и мёртвых.