"Откровения о..." книга 2. Милаха - стр. 46

— Люд, ну как? Тянет на жениха?

Удивительно, а может наоборот, вовсе не удивительно, но именно в этот момент словно из ниоткуда возник Денис. Сдержанно поздоровался с Боярской и увёл меня от неё.

— Не скучаешь, смотрю?

— Ты же сам просил подружиться с ней?

Он глянул на меня — вроде строго, но взгляд тут же растаял, превратившись из ледышки в липкую патоку:

— Подружиться, это не значит скатиться до её уровня. — Не выдержал, отпустил мой локоть, скользнул рукой на талию, а оттуда — на задницу. Слегка сжал, наклонился к уху: — Ты у меня самая красивая здесь. Просто охрененная! Хоть на сигнализацию тебя ставь, чтоб не угнали, честное слово!

Чё-ё-ёрт, как приятно-то, а! Хотела поймать его губы, но не успела — Денис уже отстранился.

— Каримов просто клеился или что-то конкретное узнать хотел?

— Каримов? А-а-а, Холмик? — я захихикала.

Денис резко дернул меня за руку, разворачивая к себе.

— Чтоб я больше этого не слышал!

И снова пошёл. Я, обалдевшая, засеменила следом.

— А что не так-то? Боярская…

— Боярская как-нибудь за свой язык крупно отхватит, причём не от меня. Кроме того, у неё с Каримовым особые отношения, она его может хоть холмиком, хоть зайчиком, хоть пупсиком называть, и это касается только их. А тебе — нельзя. Ясно?

— Зашибись … — буркнула я. — Мне-то откуда знать все эти подробности? Погоняло и погоняло, что тут такого?

Денис помолчал, потом всё-таки взял меня под руку, сбавил тон:

— Милаш, в этих кругах погоняло это не просто прикольное прозвище, это Статус. Как у индейцев, знаешь, тайное имя, произносить которое позволено лишь избранным. — Остановились возле фуршетного столика. — Ты что пьёшь?

— Ээ… Коньяк. Монтобер какой-то, из Франции. Там, за сценой наливают.

Он присвистнул.

— Ну, за сцену мы точно не пойдём, но вот, смотри, оригинальный армянский Арарат. Ничем не хуже французского. Ты только не напейся, угу? А то — пьяная баба… — вовремя остановился, но я и так знала эту поговорку, — …себе не хозяйка, — сильно сгладив оригинал, всё-таки закончил он и протянул мне бокал. — Боярская, смотрю, по всем гостям тебя протащила? Чего хотела?

— Да прям по всем! Тут всех обойди, попробуй…

— Зачем?

— Ну… Она думала, что я в Олимпе буду работать. Как бы рекламировала.

— Ясно.

— Мне кажется, или ты недоволен, что я с ней общалась? Тогда, что она вообще тут делает? Ты не предупреждал, что она будет.

— Ну, я мог только догадываться. Не я же её приглашал.

— А кто?

— Зойка, кто ещё? Собственно, она же нас с Боярской и познакомила в своё время.

— Зашибись, у вас тут Санта-Барбара…

— Перестань! Всё уже сто раз обсудили! Ну Мила-а-аш… Иди сюда.

Притянул меня к себе и демонстративно, так чтобы видели все любопытствующие, поцеловал. Его губы и дыхание пахли коньяком и были тёплыми и вкусными. Я, пожалуй, могла бы весь вечер целоваться с ним, забравшись куда-нибудь в уголочек, но Денис оторвался, потёрся кончиком носа об мой:

— Ну всё, считай, официальное уведомление. К концу вечера только ленивый не будет знать.

Но, видимо, до конца вечера было ещё долго, поэтому, когда прозвучало приглашение садиться за длинный нарядный стол, произошёл казус. Гости рассаживались по фиг знает откуда узнанным ими номеркам, и нам с Денисом, судя по всему, достался 14 и 15. И вот когда он отодвигал стулья, нему обратилась соседка по месту, ухоженная тётенька лет сорока: