"Откровения о..." книга 2. Милаха - стр. 48
Всё, что я теперь могла — смотреть на Дениса издалека. И я смотрела и любовалась. Мне нравилось то, что он был центральной фигурой этого кружка. Его манера держаться: цепкий взгляд на собеседника, вдумчиво сведённые брови, поджатые губы… и, вдруг — лёгкий, располагающий к себе смех… Господи, ну как можно не любить его?!
Но при этом, чем дальше, тем больше я тревожилась. Они пили. Много пили. Казалось, постоянно пили! Толкали тост за тостом, словно в этом был какой-то особый смысл их беседы. И хотя пока ещё Денис выглядел достойно… Но надолго ли?
К тому же, мне было чертовски скучно! Я даже сходила в соседний зал на дискотеку, где случайно нарвалась на медляк с каким-то серьёзного вида дядькой, и еле дожив до окончания танца, вся облапанная и зашёптанная пошлыми комплиментами, вылетела оттуда, как с пожара.
Официальная часть празднества, похоже, окончилась. Многие гости прощались с хозяевами и уезжали, для остальных же начинался угар. Сильно пьяные люди, их истинные лица, неожиданное поведение… В одной из кабинок женского туалета кто-то громко трахался, и, при этом, остальные дамы мыли руки, красили губы, а кто-то даже ждал пока занятая кабинка освободится. Всё так просто, естественно. И ведь «безнравственной молодёжи»-то среди них не было!
Вернулась в зал, прошлась туда-сюда мимо компании Дениса… Но он был слишком увлечён разговорами. А не забыл ли он про меня вообще?
В какой-то момент ко мне снова подрулила Боярская. Она, как и большинство гостей, была изрядно пьяна. Волосы уже распущены, слегка осыпалась под глаза тушь, пуговки на строгой блузе расстегнулись больше чем надо бы, демонстрируя худосочные сиськи в красивучем кружевном лифчике… А может и не сами расстегнулись, ведь Боярская с большой охотой отплясывала там, на дискотеке, и вовсе даже не сопротивлялась, если партнёр слегка зажимал её в уголке. Да, да, я сама видела.
— Ты опять кислая? — сходу завела она старую песню. — Та-а-ак, а где наш Монтобер? — Покачиваясь, обернулась назад. — А, вон… Пошли!
Настойчиво подтащила меня к общему столу, прямо в блюдо с нарезкой слила из чьего-то бокала остатки выпивки и, от души плеснув туда «Арарата», сунула мне. Тут же налила и себе. Я взяла — это было разумнее, чем спорить.
— Давай, знаешь… За нас! Чтобы всё-всё-всё, — «всё» слилось в захлёбывающийся пьяный шёпот, сопровождаемый широким, охватывающим всю залу жестом руки, — что б всё было как мы, — ткнула пальцем себе в грудь и постаралась навести на меня фокус… Мотнула головой. — И ты! — ткнула теперь пальцем в меня, — Нет! Давай, чтобы МЫ — ты и я — были а-а-ахуенно счастливыми! М? Давай?
Потом были ещё какие-то тосты, в желудке снова приятно потеплело, градус настроения пополз вверх… Боярская без умолку болтала, и хотя я не понимала и половины из сказанного — так мне всё равно было гораздо веселее, чем одной.
— О, смотри… напилась! — ехидно хихикнула Боярская, указывая на женщину, которую буквально на руках уносили с дискотеки. — Кошмар… — Мотнула головой. — Нахер надо? Да? Пьяная баба — пизде не хозяйка, запомни! Давай, за нас!
Снова чокнулись, снова выпили. И она, вдруг, сорвалась с места и куда-то помчалась. Оказалось к Зойке: та стояла в небольшом кругу гостей у дальней стены. Там же был и этот, как его… Холмик, короче. Как только Ольга подошла, его ладонь опустилась чётко на её задницу, медленно огладила… и пальцы побежали вверх по позвоночнику, закопались под волосы на затылке, и снова вниз — оглаживать задницу. Удивительно, но это не выглядело вульгарно. Он словно небрежно ласкал запрыгнувшую к нему на колени кошку — искусствовед, чего уж там. Человек культурный. А Ольга как будто не замечала происходящего. Да и остальные собеседники тоже.