Отец-одиночка поневоле - стр. 21
Я бы его шакалом обозвала, но на падальщика он не тянул. На льва, впрочем, тоже. Но какие-то другие сравнения на ум не пришли.
В одном он был прав: Масяня ни в чём не виновата. Ни в этой дурацкой ситуации, что спровоцировала подлая Ирка, ни в том, что Евгений Алексеев меня бесил, а поэтому я молча подчинилась команде испечь блинов, а позже – «сидеть/стоять» и уложить Масяню спать.
Сна у ребёнка – ни в одном глазу – слишком много впечатлений. Но я знала отличный способ, как её умиротворить.
– Чистое полотенце, пожалуйста, – скомандовала в ответ тоном королевы. Пусть и этот недолев побегает вокруг нас.
Суетиться Алексеев не стал. К его чести, всё делал спокойно и чётко, чем вызывал невольное восхищение.
Поля умела выбирать мужиков. Красивый сукин сын. Может, кому-то он был бы не по нраву. Ирке, например. А у нас с Полиной вкусы сходились. Встреть я такого на улице, точно бы вгляделась или даже обернулась. И эти голубые глаза с мохнатыми ресницами – ну обалдеть не встать. Жаль, достались такому слишком уж властному господину.
У меня один такой уже имелся. Мой непосредственный начальник. Любитель командовать, жесткачить, настаивать на своём.
– Он к тебе подкатывает, – заявила однажды Ирка. Я посмотрела на неё как на чокнутую.
Валерию Игоревичу было под сорок. Однажды он был женат, имел двоих детей. С бывшей – на ножах, с детьми принудительно, по закону, встречался. Пунктуально, педантично, целенаправленно. Кажется, дети его ненавидели, но бунтовать не смели. Предпочитали терпеть. Впрочем, как и весь коллектив.
С таким лучше не спорить – себе дороже. Поэтому я и не пикнула, когда он заслал меня в командировку, хоть практически все вопросы мы с заказчиком могли решить и без «очной ставки».
– У Маши аллергия на шоколад, – с господином Алексеевым я всё же предпочла вступить в полемику.
Я бы и с Валериго (так мы сокращённо звали за глаза нашего начальника) спорила, но там бесполезно – заведомо проигрышный вариант, я пыталась, пока была молодой и зелёной.
– Я уже в курсе, – сухо парировал Алексеев, вручая мне полотенце. – К сожалению, ваша сестра медицинскую карту Маши не приложила к скудному «меню» детских вещей. А я, знаете ли, не волшебник и не доктор Айболит – насквозь видеть не научился.
– Шоколад – сильнейший аллерген, – не угомонилась я. – И многие дети страдают от тех или иных продуктов!
– Как вы думаете, – хмуро зыркнул на меня этот тип, – много ли я знал детей?
– Папа не виноват! – дёрнула меня за руку Масяня. Оттого, что она его защищает – ещё горше, очень больно задевает.
– Это говорит лишь о том, что вам нельзя доверять ребёнка!
– Купаться! – сделал Алексеев властный жест в сторону ванной комнаты, пресекая дальнейшие мои потуги до него достучаться. Отличный метод – уходить от очень важного разговора!
Умом я понимала, что надо остановиться. Мы опять скандалим при ребёнке. Но внутри всё кипело и возмущалось и всё больше хотелось сопротивляться и спорить, доказывать и настаивать на своём. Может, потому что он меня бесил властными замашками, а может, на фоне общего стресса я наконец-то придушила в себе овцу, что покорно подчинялась всему на свете: обстоятельствам, взваливших на мои плечи слишком много, начальнику-самодуру и даже старшей сестре, которой я не всегда возражала, старалась сглаживать углы наших непростых взаимоотношений.