Отец на час. Работает спецназ - стр. 24

– Я люблю своих детей, Влад. Эм… Всех. И Леона, и Эльзу, и Машу. Просто пойми. Я не рожала их, чтобы они… просто были. Как воздушные шарики болтались за моей спиной. Все, что я делаю каждый день, только для них! Чтобы они ни в чем не нуждались и выросли разносторонними личностями. И если я говорю, что мой сын занимается танцами и хоровым пением, – значит… так надо. Спорт ему абсолютно не подходит. И если я прошу не кормить моих, – выделяю последнее слово, – детей всякой пакостью, то не надо подрывать мой авторитет и покупать им картофель фри. Я тебя прошу.

Зажмуриваюсь, ожидая увидеть насмешку или что-то в этом роде, но слышу всего одно слово, наполняющее душу уверенностью.

– Хорошо.

– Хорошо?

– Как скажешь.

Вау.

Киваю, распахиваю глаза и еще раз смотрю на него. Вроде бы тот же.

– Это… все?

– А что еще нужно, чтобы я сказал?

– Я, если честно, ждала, что ты начнешь возражать…

– А я ждал, что ты начнешь истерить и пугать меня штрафами. – Влад откидывается на спинку стула и тоже переходит на более неформальное общение: – И смотреть своим взглядом училки профессионального колледжа.

– Сделаю вид, что последнего не слышала.

Подумав, Отец потирает подбородок.

– Кто сказал, что спорт не подходит Леону?

– Он сменил десятки различных секций, начиная от плавания и заканчивая керлингом. Нигде дольше месяца не задерживался. И ни одного тренера ни во что не ставил. Хоровое пение ведет бывшая оперная дива, мне кажется, Леон ее побаивается.

– А танцы?

– А на танцах ему нравится партнерша. Поэтому Леон терпит.

Влад кивает и хмурится, все еще оставаясь серьезным.

– Если честно, я к такому разговору не подготовился, но хочу сказать, что пацан не признает старших, а по жизни это хуже некуда. Армия, потом работа, если, конечно, ты ему золотую ложку в рот не засунешь.

– Разумеется, я не собираюсь воспитывать бездельников…

– Тогда просто наблюдай и… не подрывай мой авторитет.

– Договорились, – тут же соглашаюсь и… улыбаюсь.

Отец тоже улыбается и встает.

– Да, завтра вечером мне нужно пару часов, так сказать… – теряется, – по семейным обстоятельствам.

– Ох, я тоже буду отсутствовать, – вспоминаю.

– Я попрошу сослуживца. Он здесь приглядит…

– Хорошо, спасибо, – радуюсь, что не надо решать эту проблему.

– Пойдем-ка, погуляем. – Смотрю, как он забирает Джес с лежанки.

– Влад, – окликаю.

– А?

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– Я надеюсь, это была хотя бы не целая порция… – вспоминаю про картошку фри.

Он оборачивается и вздыхает.

– Двойная порция с кетчупом…

– Боже… – морщусь.

– И до блеска отполированная мохито.

В ресторане «Живаго» пятничный вечер проходит шумно и местами даже весело.

Прижав к себе лакированный клатч, плавно продвигаюсь мимо забитых гостями столиков в хорошо освещенном зале и круто останавливаюсь.

Как вкопанная. Острые шпильки в напольное покрытие врезаются.

Ну нет…

Попов, я тебя убью!

– Рик, – поднимается Андрей, застегивая нижнюю пуговицу на пиджаке. – Рика, только не обижайся. Это ненадолго. Мы просто поговорим. Все вместе поговорим.

Побединский смотрит на меня взглядом побитой собаки. Мне тут же хочется дать ему жевательную косточку и помыть грязные лапы специальным шампунем. Может быть, Кира и права: судья Третьякова непременно пожалеет моего бывшего мужа!..

Женское сердце так любит жалеть… Всех. Сломанный случайно ноготь. Бездомных собак. Взрослых мужиков.