Отец моей малышки... за кафедрой! - стр. 27
Я открываю рот в изумлении. Признаться, я даже немного обижена – ведь и поцеловать ее не успела на прощанье!
– Не переживайте. Это обычное явление, – улыбается мне стоящая у входа полная, розовощекая воспитательница, запирая калитку забора на ключ. – Дети очень общительные в этом возрасте. Плюс, новое место, все интересно и кажется веселым. Вопрос, захочет ли она прийти сюда завтра. Вот где бывают слезы и истерики – на второй день, когда малыши понимают, что расстаются с мамой не на полчаса поиграть с новыми игрушками, а на целый день. И так каждый день.
– Да-да, конечно, – рассеянно отвечаю, следя взглядом за моей крошкой, которая еще недавно по пол ночи лежала, крепко держа меня за палец, чтобы даже не вздумала убежать. И вдруг с ужасом понимаю, что вот-вот расплачусь. Как-то это все… несправедливо, что-ли.
Отворачиваюсь втихую оттереть слезы, судорожно вдыхаю носом прохладный утренний воздух, приказывая себе «не плакать, не плакать, только плакать»… И упираюсь взглядом в него. Отца той, кто еще недавно не отпускал меня ни на шаг, а теперь спокойненько сбежал, как только появилось кое-что поинтереснее.
Вот и он так же, с горечью понимаю. Три месяца не отпускал от себя, а потом – «съезди, мол, развлекись», а я тут отдохну месяцок-другой! Тоже небось не думал, что я исчезну из его жизни надолго. Куда ж она денется без меня – наверняка, считал.
Господин ректор стоит с другой стороны забора, прислонившись к каменному столбу. По растерянному, бегающему взгляду видно, что не собирался показываться мне на глаза – пришел, наверное, втихаря проверить, сдаю ли я Масюню в его детсад.
А я уже жалею, что сдаю. Если бы я не поддалась на его уговоры не переходить в другой вуз, не был бы он свидетелем моего теперешнего позора.
Шмыгаю носом, демонстративно разворачиваюсь и ухожу в сторону кампуса, хоть и собиралась при встрече высказать ему все, что думаю о его подарках. А заодно вернуть браслет.
И вдруг слышу отчаянное:
– Дядя Саса!!
Резко оборачиваюсь и вижу – с истошным воплем, растопырив руки и отбросив куклу в сторону, Масюня несется в сторону господина ректора.
Столбенеют все, включая меня. Как она его заметила за забором?!
– Мама, дядя Саса пиишел! – орет моя дочь, явно уверенная, что я все еще стою на том же месте, где она меня оставила.
И в этот же момент ее перехватывает опомнившаяся нянечка.
– Простите, Александр Борисович… – пыхтит она, пытаясь совладать с брыкающимся ребенком. – Девочка в первый раз в садике… Простите… не уследили…
– Отпусти! Дядя Саса! – вопит Масюня, уже вся в слезах.
Я бросаюсь ей на помощь, но калитка заперта, а воспитательница, закрывшая ее на ключ, уже ушла внутрь здания. Что за черт?! От дочкиных воплей у меня немедленно вскипает кровь и адреналин ударяет по венам.
– Отпустите ее! – кричу я, теряя связь с реальностью. Мне уже представляется, что нянечка – это коварный похититель моего ребенка, а я немедленно должна пробиться сквозь решетку забора, чтобы спасти ее.
И что самое удивительное, то же самое, похоже, чувствует и ректор. Без единого лишнего слова он сбрасывает пиджак, вскакивает на кирпичное основание забора, с ловкостью атлета перелетает через него… и вот уже Масюня у него на руках, обнимает его и всхлипывает.
У меня гора сваливается с плеч. Долго выдыхая, я повисаю на прутьях решетки забора.