От Вознесенского проспекта до реки Пряжи. Краеведческие расследования по петербургским адресам - стр. 34
Конец 1904 года не внес особого беспокойства в работу управляющего Морским министерством вице-адмирала Ф. К. Авелана, несмотря на катастрофическую ситуацию и неудачи флота в Порт-Артуре. Под огнем японских 280-мм орудий гибли последние броненосцы Тихоокеанского флота, а на рейде Владивостока стоял единственный боеспособный крейсер «Россия». Оптимизм в военно-морских кругах официального Петербурга поддерживался тем, что в пути на Дальний Восток находилась 2-я эскадра флота Тихого океана под командованием контр-адмирала З. П. Рожественского. Надеялись на выдающиеся личные качества «боярина Зиновия и дружины его». Полагали, что потери японского флота значительно ослабили его мощь. Мало того, вдогонку 2-й эскадре Николай II разрешил ассигновать 2 миллиона золотых рублей на снаряжение 3-й эскадры флота Тихого океана и ее отправку на Дальний Восток. Решение о ее посылке принималось в развитие предложения командующего Тихоокеанским флотом вице-адмирала Н. И. Скрыдлова для наращивания морских сил на Дальнем Востоке. План поддержали Ф. К. Авелан и Е. И. Алексеев.
В газете «Новое время» в ноябре 1904 года появилась статья капитана 2-го ранга Н. А. Кладо. Он указывал на недостаточную боеспособность эскадры З. П. Рожественского для перевеса сил на театре военных действий и призывал к срочной посылке всех возможных военно-морских резервов на подмогу Тихоокеанскому флоту. Эта точка зрения, поддержанная большинством руководителей Российского флота, одержала верх на совещании, проводившемся 11 декабря 1904 года генерал-адмиралом и великим князем Алексеем Александровичем. Снаряжение отряда поручили бывшему начальнику Учебного отряда Черноморского флота контр-адмиралу Н. И. Небогатову. Ему же 22 января 1905 года вручили распоряжение о назначении командующим отрядом и предписание о немедленном следовании на соединение со 2-й эскадрой Тихого океана, стоявшей тогда на якоре в далеком африканском порту Носи-Бе.
Адмирал Н. И. Небогатое
Непривычные климатические условия, сезон дождей, эпидемии добавили работы медицинскому персоналу эскадры. Среди мрачных черных контуров боевых судов, собравшихся на рейде, госпитальное судно «Орел» выделялось своим гражданским видом и белой окраской, женский персонал ассоциировался с оставшимися в далекой России матерями, женами и невестами. Со всех кораблей взоры офицеров и матросов обращались к «Орлу», как к островку домашнего уюта и тепла. Здоровые завидовали больным: ведь их отправляли на плавучий госпиталь, где за ними ухаживали молодые, улыбающиеся, одетые в белое сестры милосердия.
Адмирал Рожественский своим приказом строго регламентировал порядок посещения госпитального судна для врачей с других кораблей и прочих членов команды эскадры. Неукоснительно взыскивал с виновников, нарушающих его распоряжения. Исключение он делал только для себя. «Орел» посещался им значительно чаще, чем остальные суда эскадры. И не столько потому, что на нем служила сестрой милосердия племянница его жены, сколько из-за своей пылкой привязанности к старшей сестре госпиталя, дочери генерала Сиверса Н. М. Сиверс. Об их отношениях знала вся эскадра. По этому поводу постоянно и много говорили, острили, злословили не только офицеры, но и матросы. Моряков возмущали казавшиеся неуместными частые обеды адмирала с громкой музыкой, шампанским в кают-компании «Орла» и интимные беседы со старшей сестрой плавучего госпиталя. Отмечали, что в эти моменты адмирал делался добродушным человеком и его уже нельзя было представить в привычном для всех образе разъяренного быка. Специальным катером с очередным дежурным офицером флагманского броненосца «Суворов» адмирал почти ежедневно посылал на «Орел» огромные букеты экзотических цветов. «Какая забота о раненых, засыпал их цветами», – острили офицеры. Все знали, что на госпитальном судне нет ни одного раненого. «Орел» отличался от кораблей и транспортов эскадры не только белизной и большим количеством женщин на борту. Здесь отсутствовала элементарная дисциплина, столь присущая Военно-морскому флоту. После одного из посещений «Орла», в день церемонии похорон матроса, командующий, ломая в бешенстве перья, написал гневный приказ по поводу порядков на госпитальном судне. В приказе значилось: «В то время как на всех судах эскадры и на всех транспортах офицеры и команды стояли во фронт, на госпитальном "Орле", даже в моем присутствии, слонялись скопища разношерстного люда. Место на палубе, откуда спускали на миноносец тело покойного, оказалось залито грязью… Свободные от службы сестры милосердия любопытствовали, сидя в разных местах на планшире и перевешивались за борт через леера, вперемежку с грязно одетой женской прислугой…». Главному доктору приказано незамедлительно навести на судне должный порядок, подтянуть сестер милосердия, чтобы на всех флотских церемониях они не гуляли по кораблю, а занимали бы определенное место, и «не толпою, а в рядах и непременно одинаково, по форме одетыми».