Островитяне. Поиск сокровищ - стр. 9

Над широкой кроватью находилось окно, которое я называл «окном Хайди», большое, круглое, как в том всем известном романе[3]. Однако вместо гор, на которые смотрела Хайди, я видел приморский лес, где росли дубы, пальмы и сосны. За лесом расстилалось таинственное болото, по нему змеилась протока. Небо уже окрашивалось в темно-синие и алые тона с вкраплениями оранжевого и мадженты. Последние минуты светового дня в первый мой день после возвращения на Дьюис.

Когда папа был маленьким, он жил в этой комнате. В ней по-прежнему лежали его вещи. Теперь комната стала моей. Я разложил сумку – вот и мои вещи на прежних местах. Повесил одежду в крашеный деревянный шкаф, подошел к книжным полкам, провел пальцем по корешкам зачитанных книг. Бывшие папины, но за прошлое лето я успел многие из них прочитать.

А еще тут были наши журналы наблюдений. Прошлым летом Хани подарила мне тетрадку, я вырывал из нее страницы и писал папе письма в госпиталь. Он их все сохранил и переплел в кожу – такие же журналы были и у него в детстве. Теперь мой собственный журнал в кожаном переплете стоял рядом с папиными.

Я рассмеялся, вспомнив, как вытянулось у папы лицо, когда Хани сказала, что этим летом нам снова придется вести журналы. По-моему, она молодец. Будет здорово делать что-то с папой вместе. Весь последний учебный год мы с ним почти все время были рядом. Вот только не припомню, чтобы мы занимались чем-то интересным. Что там сказала Хани? Для природы мы все – дети.

Вечером я лежал в постели, подложив руки под голову; я зевнул, вспоминая, каким интересным выдался этот день. Веки отяжелели, я смотрел наружу через большое круглое окно. Этот час был одним из моих любимых. Снаружи стемнело, можно глядеть в небо, выяснять, какая сейчас фаза луны, показались ли звезды, наползают ли облака.

Возвращаясь на остров, я думал: хорошо бы все осталось в точности таким же, каким было в момент моего отъезда в прошлом августе. Однако многое изменилось. Главная перемена – интернет. А еще в бабушкином доме стало чище. Мне казалось, что в этой чистоте отражается новообретенное счастье Хани. Даже Мейсон с Лоуви выглядели другими, более взрослыми. И это было странно, потому что я был уверен, что сам-то совсем не изменился.

И папа… Мама, уезжая на очередное задание, сказала, что она очень надеется – на острове папа снова станет собой. Ведь он там вырос. Но мне кажется, дело было не только в этом. Никто не произносил этого вслух, но мы все понимали: папа так и не смирился с тем, что у него больше нет ноги. И при мысли об этом у меня сжималось сердце.

Я шумно выдохнул. В полутьме последний раз обвел комнату взглядом. По крайней мере здесь, в моем убежище, все осталось как было.

Я проснулся под громогласную перекличку птиц в кронах деревьев за моим круглым окном. Попытался уснуть снова, однако запах жареного бекона выманил меня из кровати. И тут я вспомнил: сегодня же совершенно особенный день! Быстренько оделся и подумал: «Операция “Поиск сокровищ” начинается»!

Мне страшно хотелось поскорее увидеть Лоуви и Мейсона. Я бегом спустился из лофта, и в нос мне снова ударил запах бекона. В животе громко заурчало. Ладно, все дела после завтрака.

– Доброе утро, соня! – приветствовала меня Хани, сидевшая за столом.