Остров - стр. 46
К Гореславскому подошел мужчина в сером костюме. Юля робко приподняла глаза: как все же красит любого пиджак и галстук. Вот вроде самый обычный человек, а смотришь на галстук со стальным отливом и ничего больше не видишь, а потом вдруг замечаешь и блеск в глазах, и красиво уложенные волосы с проседью.
— Георгий! У меня нет слов, — мужчина восхищенно улыбнулся и покачал головой — не понимаю, мол, как ты это сделал?
Потом поклонился Юле, поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Примите мое восхищение, Юлия Петровна! Вы удивительная! Столько грации, женственности и в тоже время мужества.
Дыхание у нее перехватило, кровь прилила к щекам, и она с трудом нашла силы что-то такое промямлить в ответ. Георгий представил их. Мужчина оказался какой-то юрист или финансист, она плохо запомнила. Он еще постоял рядом и ушел. Потом подходили многие, но ей уже не было так страшно.
Юляо смелилась оглядеться и поняла, что никто на нее и не смотрит. В дальнем конце зала группа музыкантов в черных фраках наигрывала джазовую композицию. Несколько пар танцевали. Слышался смех. Дамы в нарядных туалетах, с маленькими блестящими сумочками в руках, на высоченных каблуках, с бриллиантовым блеском в ушах, на шеях и пальцах походили на экзотических райских птичек, соперничающих друг с другом яркостью оперения.
— Вот так, Юля, нынче потребляется искусство. Шампанским и музыкой приходится завлекать, — шепнул ей Георгий и засмеялся.
— А без шампанского не пришли бы? — удивилась она.
— Пришли бы, но меньше. А так, посмотри — полгорода здесь. Завтра гламурные журналы напечатают, в новостях покажут, и потянутся людишки. Кто-то просто потому, что модно, кто-то за компанию, но будут и те, кто оценит и поймет. Вот ради них все это действо и задумывалось, — он обвел рукой зал. — Помнишь, как ты в Липецке на портрет мужика смотрела? Я ведь к тебе подошел, что ты как раз из тех, кто понимает. Только не говори, что ты в этом деле профан. Все это, — он опять обвел рукой пространство, — не для них и не для меня. А для таких, как ты, как Юра наш. Если человек смотрит на картину или музыку слушает, или книгу читает и в душе его рождаются мысли, каких раньше не было, то это стоило рисовать, писать, играть.
Юля посмотрела на мужа и, кажется, поняла.
— Но разве они не понимают, — кивнула она в сторону гостей.
Георгий усмехнулся и покачал головой.
— Половина, дай бог, третья часть, что-то там понимает. Остальные просто пришли пожрать на халяву и себя показать. Но без них никуда. Таковы правила игры, Юля.
— Игры? А разве мы обязаны в это играть?
— Нет. Но что происходит с ребенком, который придя в песочницу, отказывается играть в общие игры? Он остается один. Как Бендер. Вот он не хотел в это играть. Всего и надо было, что потусоваться, засветиться, проставиться кому надо. Но наш великий художник выше этого. Результат ты видела.
— А если он начнет свою игру? Ребенок в песочнице?
— Свою? — В голосе послышалась ирония. — А ты сможешь? Играть в свою игру — это искусство.
— Я — нет, но ведь кто-то может? И кто эти игры придумывает? Почему мы должны в них играть?
— Браво, Юля. Ты подошла вплотную к вопросу, который волнует всех без исключения. Ответов много. У каждого ищущего свой. Тонны бумаги изведены на философские труды, а истина, как говорится, где-то рядом.