Остров Буян - стр. 30
Но страх подступает опять, глухо бормочет: безумец, оглянись вокруг! Сколько времени ты здесь? Минуту? Час? А ты даже не пробовал ущипнуть, ударить себя, чтобы проснуться. Ты бредешь среди безумия и в голове твоей – безумие! Долго ты собираешься так шлепать по воде? Пока не завоешь от тоски и одиночества?!
Ну и что? Разве лучше было бы паниковать, лупить себя по щекам? Или, может быть, пытаясь выжить в этом странном мире, начать с перепугу его исследовать – съедобна ли трава, пригодна ли вода? Вот это было бы настоящее безумие!
И я пошел быстрее, а потом побежал, и густой воздух обтекал мое тело, гладил его множеством нетерпеливых пальцев. И душа, как парус ветром, наполнялась свободой и чувственным восторгом.
Первые лучи зажгли туман алым светом, и отступающий мрак стал сгущаться в нечто огромное и неподвижное. Оно приближалось, росло, надвигалось и превращалось в отвесный утес, возвышавшийся над озером. Я уже видел, что его черные скалистые стены блестят, подобно антрациту, и возносятся монолитными отрогами, похожими на волокна чудовищной напряженной мышцы.
Прямо из воды на утес поднималась лестница, ступени которой сначала были широкими и пологими, но становились все круче, стремясь вверх под немыслимым углом. И оставив озеро внизу, я бежал, как одержимый, едва касаясь каменных ступеней. Алый туман стекал с меня и все больше редел, открывая моему взгляду далекую вершину. И там, вырастая из черной тверди утеса, парил в поднебесье не то громадный замок, не то собор с двумя причудливыми башнями. Его темные стены как будто только начали принимать задуманную форму. В них угадывались проступающие из камня колоннады, арки, какие-то барельефы, лишь едва намеченные чьим-то резцом. А с округлых вершин башен камень, казалось, стекал, как воск со свечей, и застывал причудливыми наплывами.
Лестница подо мной сужалась, становилась отвесной, а ступени были такими узкими, что едва умещалась нога. Но все ускорялся мой подъем, так что было уже не понять – лечу я к алым небесам или падаю в огненную бездну. И воздушные потоки теперь не гладили меня, а впивались множеством сладких трепещущих жал в мою горящую, напрягшуюся плоть. И я уже видел свою цель – там, в глубине, между башнями раскрывалась мне навстречу двумя лепестками островерхая дверь, переливавшаяся, как перламутр, а за ней еще дверь – еще два лепестка, усыпанных розовым жемчугом, а за той – пурпурный занавес, раздвигавшийся складчатыми полукружиями… Сейчас, сейчас, моя жизнь, мое желание, сейчас я буду с тобой, о, я уже с тобой! И теперь всегда буду с тобой, пока не умрет еще не родившееся солнце!
И наша встреча была такой, что таинственный рассветный мир закачался, стал меркнуть и распадаться, не вынеся такой нежности и счастья, и я лишь успел заметить два желтых огня, всплывших в черной глубине за пурпурной завесой – чужих и нездешних. И то, к чему я так стремился, что принимал за вожделенный вход – в рай ли, в преисподнюю, в жизнь или в смерть – оказалось выходом… Впрочем, так оно, наверное, всегда и бывает, и так уж все устроено.
… – Ты видел? Ты что-то видел?!
Это Милена, стоящая передо мной на коленях, трясла меня за плечи, а за ее спиной к нам приближались два отвратительных желтых огня.
Ветер бесновался теперь уже во всем парке, он стал резким, холодным, безжалостно высасывал силу и тепло.