Осень в розыске - стр. 11
– Уважаемая зима… – начинаю сразу, без обиняков, – где вы были… когда осень якобы связала вас?
– Что значит, якобы, что значит, якобы, да вы её не знаете, эту осень… коварное создание, она…
– Хватит, хватит, мы раскусили вас… что вы делали все это время… после того, как вымолили у осени эти три месяца, когда она подменит вас?
– Как вам сказать…
– …вы занимались какими-то радиоволнами, – вставляет лето, – зачем?
– Почему вы направляли их в небо… в космос?
– Понимаете, я… сейчас, сейчас… давайте устроимся у камина, поговорим…
Устраиваюсь у камина, думаю, убьет она меня или нет, или скажет правду, или это ловкий стратегический ход, чтобы ничего не рассказывать, а просто расправиться со мной…
– Понимаете… – зима откашливается, видимо, простужена, – я ищу зиму…
– Простите… но вот же вы.
– Это да, да, – зима нетерпеливо кивает, – но я ищу другую зиму…
– В смысле… другого года?
– Нет… другую зиму… зиму там… – показывает в ощеренное звездами небо… – там…
Начинаю о чем-то догадываться, но недостаточно быстро, перебираю записи на столе, письма, письма, письма, если это можно назвать письмами – на неведомых языках…
– Это…
– …зимы.
– Простите?
– Зимы. Зимы, зимы и зимы… Вот, взгляните… зима Урана… зима Мафусаила…
– Это, простите…
– В созвездии Скорпиона в компании двух давно умерших звезд… пишет, как ежевечернее садится ужинать с погасшими звездами в свете их мертвого сияния. Или вот, зима-сирота на планете-сироте, у неё нет звезды, понимаете… она скитается в пустоте космоса, спрашивает меня, что такое лето…
– Гхм… – меня передергивает – а если пригласить её сюда? Ну, например… пока в гости?
– Боюсь, я это уже сделала…
Мне не по себе, меня неприятно передергивает, еще не хватало, чтобы все зимы, зимы и зимы разум ринулись к нам, хорошо хоть зимы, а не лета, а то бы вообще пришлось несладко, если бы раскаленные звезды ринулись к нам…
И все-таки мне не по себе, что все зимы придут сюда, и все-таки мне так и кажется, что с этих зим случится что-то… что-то… еще не знаю, что, но явно что-то недоброе…
– …а зима-сирота очень благодарна нам… – начинает с порога зима, наша настоящая зима, – погрелась у нашего солнца… наконец-то узнала, что такое настоящее лето…
– Замечательно, просто замечательно… а теперь будьте добры объясните, что это за испарения поднимаются от вашей сиротливой зимы и движутся в нашу сторону.
– Ну… что-то тает…
– Так я вижу, что что-то тает, а что именно?
– Ну что вы у меня спрашиваете, я же всего-навсего зима…
– Но я не знаю, кого мне еще спрашивать… и сколько нам вообще осталось…
Смотрю на то мерцающее, что поднимается от бездомной планеты, думаю, что будет с нами дальше…
Тюльпальма
…а я вам говорю, что вы уйдете, сию минуту уйдете, не унимается тюльпальма, сию минуту кончайте свои выходки, и уходите, а то я полицию вызову. Я не кончаю свои выходки и не ухожу, я стою, прикованный к стволу дерева, я еще пытаюсь что-то доказать, вы хоть понимаете, что это редчайшие эндемические виды, вы хоть понимаете, что эта тюльпальма росла, когда нас всех еще на свете не было, тюльпальма еще наполеоновские войны помнит, даром, что никогда их не видела, и какую-нибудь Атлантиду, даром, что её не существовало никогда. Ну и что, говорит тюльпальма, нефть еще древнее, и что, кого-то это смущает, когда её качают баррель за баррелем? Ну, то нефть, говорю я, а то уникальная тюльпальма, живая, пережившая века и века, таких сейчас не осталось, их вырубили еще когда, еще при каком-нибудь колумбе, или кто там первый высадился на эту землю, рубил многовековые леса, вывозил охапки стволов… так что даже не думайте трогать последнее дерево, слышите вы, ну и что, что мебель из него на века, даже не вздумайте, только через мой труп, поняли, и даже не просите, чтобы я снял наручники, даже не просите, чтобы я отцепился от дерева, не дождетесь. Да хоть все полиции на свете вызывайте, не дождетесь. Это моя земля, не унимается тюльпальма, и дерево мое, и все мое, а вы вообще не имеете никакого права здесь находиться, слышите вы, тоже мне защитник природы выискался, если вы мне выгодную сделку испортите, я вообще не знаю, что я с вами сделаю, вы давно в тюрьме не сидели, что ли? А я не уйду, говорю я, у меня кончится еда и вода, а я не уйду, буду собирать тяжелые капли дождя, упавшие с листьев, буду подбирать тяжелые сочные плоды тюльпальмы, и черта с два вы мне что-то сделаете, черта с два. Понимаю, что с моей стороны это блеф, не более чем блеф, что сюда уже идет полиция, чтобы отцепить меня от дерева, и все, дальше будет визг пилы, треск ствола, возвещающий смерть.