Осень в розыске - стр. 12
Вы поймите, поймите, – иду на попятную, – вы хоть понимаете, что древнее дерево может рассказать немало удивительных вещей, вы хоть понимаете, что за это можно брать немалые деньги? Кому они сейчас нужны, эти россказни, людям подавай древесину, уникальную древесину…
Еще кричу что-то, когда меня отцепляют от ствола дерева, скручивают руки за спиной, еще вырываюсь, да вы не понимаете, да вы же сами себя губите – тюльпальма огрызается, да ну вас к черту, надоели ваши бредни, что все в мире единое целое, все взаимосвязано, все… Меня уволакивают, я еще успеваю увидеть, как вздрагивает тюльпальма под ударами топора, еще обсуждая что-то с покупателями, да, две тысячи за кубометр древесины, нет, две, никаких полутора, вы же сами видите, первоклассного каче…
Как я стал Картером
Умирая, он дал мне имя – это было тем более странно, что раньше никто не давал мне никаких имен, я даже не знал, что вообще существуют какие-то имена. Кроме того, раньше никто не умирал, в этом он тоже был первым – упал с небес пылающей звездой у моего подножья, и умирая, дал мне свое имя.
Так я стал Картером. Другие скалы поглядывали на меня косо, если не сказать хуже, ну еще бы, это еще что такое – имя, где это видано – имя, ишь, чего выдумал – имя, ни у кого раньше не было никакого имени, а тут имя, так мало того, что имя, так еще и – Картер. Нет бы… ну хотя бы… ну… никто не знал других имен, других имен попросту не было, но все сходились во мнении, что у меня могло бы быть какое-нибудь другое, более подходящее имя, чем Картер, даром, что никаких имен больше нет.
Я-то понимал, что они мне просто-напросто завидуют, ну еще бы – ни у кого из них не было имени, даже самого крохотного завалящего имечка, даже кусочка имени – а у меня было целое имя, да не какое-нибудь, а Картер. Особенно завидовал… гхм… я даже не могу его назвать, потому что у него не было имени.
– Я так понимаю, это уже четвертый случай?
– К сожалению, уже шестой. Еще две экспедиции в тридцать восьмом.
– С ума сойти можно, что их вообще туда тянет…
– Да вот то-то и оно, что ничего, никто из них туда даже и не собирался, а вот нате вам…
– Ну и с какого боку предлагаете раскрывать это дело?
– Да ни с какого, просто запретить полеты в этом регионе, и дело с концом…
– Оживленная трасса, так просто не запретишь…
– Ну а вы что предлагаете, чтобы дальше люди гибли?
– Ничего я пока не предлагаю… разбираться надо…
– Флетчер!
Мне показалось, я ослышался – но нет, никаких сомнений быть не могло, его окликали по имени. Его – того, у которого раньше не было даже намека на имя, а теперь целое имя – Флетчер.
– Как? – спросил я, – откуда?
Флетчер только улыбнулся, многозначительно и загадочно, насколько скалы вообще умеют улыбаться – а вот так, а вот нечего тебе одному жить с именем, ишь какой, имя себе устроил, ты, значит, с именем, а мы без? Вот я теперь Флетчер, все поняли, да?
– …знакомьтесь, Тейлор. И Уокер.
Когда Флетчер сказал это – Тейлор и Уокер – мне стало окончательно не по себе. Нет, не то, что я кому-то завидовал, да кому я вообще мог завидовать, у меня ведь тоже было имя, да не какое-нибудь, а Картер, – и не то, чтобы я считал, что имя может принадлежать только мне, и никому больше, – но что-то в этом было странное, неправильное что-то, что они все один за другим становились Флетчерами, Тейлорами, Уокерами…