Осень одиночества - стр. 4
Сомневаясь, что у него впереди столько же, Сабуров все же надеялся дотянуть до нового века.
– Это еще тридцать лет, – сказал он прикорнувшему под его креслом Тоби. – Хорошо, что я открыл окно и табачный дым тебя не побеспокоит.
Доктор Беннет, тоже заядлый курильщик, не комментировал эту привычку Сабурова, однако ополчился против его вечернего кофе. По рассказам врача, его батюшка, покойный преподобный Беннет, предпочитал заваривать липовый цвет. Доктор снабдил Максима Михайловича пакетом, набитым чем-то вроде сена, однако сыщик засунул подарок на дальнюю полку подвальной кухни.
Перед Сабуровым стояла чашка кофе, сваренного на кабинетной спиртовке. Максим Михайлович покупал ароматные зерна в лавках Ист-Энда, откуда он привозил домой и русский ржаной хлеб. В Лондон перебиралось все больше соотечественников Сабурова, однако он избегал подобных встреч.
После смерти Герцена, скончавшегося в Париже в январе этого года, мистер Браун поделился с Сабуровым некоторыми, как выразился чиновник, правительственными материалами. Судя по аналитической записке, русские революционные эмигранты теперь группировались вокруг Маркса и Энгельса.
Помахав папкой, Браун загнул сильные пальцы.
– Мистер Лопатин переводит на русский язык «Капитал», мистер Лавров налаживает связи в Интернационале, а мистер Нечаев тратит четыреста фунтов, полученные на дело русской революции и пытается соблазнить дочь покойного мистера Герцена.
Сабуров закашлялся, а Браун добавил:
– За этой компанией нужен глаз да глаз. Вы скажете, что проще выслать Маркса и Энгельса в Германию, – Браун усмехнулся, – но законов они не нарушают, а остальное – не наше дело.
Максим Михайлович не хотел заниматься русскими революционерами и революционерами вообще, но, кажется, мистер Браун и не собирался поручать ему такие дела.
– И у меня есть собственные заботы, – Сабуров вскрыл конверт, доставленный второй почтой. Судя по штемпелю, письмо отправили из отеля The George в Эдинбурге.
–Дорогой мистер Гренвилл, – прочел Сабуров, – я слышал немало хорошего о ваших способностях и энергии от моего партнера мистера Пинкертона, чье агентство охраняет мои американские шахты. Я бы хотел попросить вашей помощи в работе моего нового шотландского предприятия и в организации визита вашего знаменитого физика, сэра Огилви.
Миллионер расписался с уверенным росчерком.
– Мистер Саймон Синг, эсквайр, – хмыкнул Сабуров. – На ловца и зверь бежит.
Второй кофейник Сабуров приготовил, когда часы на мраморной каминной доске пробили полночь. Расставаясь с Максимом Михайловичем, его бывшая квартирная хозяйка, миссис Сэвилл, не скрывала слез. Сыщик получил от нее уродливую туземную маску, оставленную покойным доктором Гендерсоном, и сломанные часы, где лошади тащили карету.
–Возьмите на память, мистер Гренвилл, – миссис Сэвилл прижала руку к обширной груди. – Вы такой человек, такой человек…
Пожилая женщина высморкалась в вышитый платок.
Уже покидая Блумсбери, Сабуров доказал, что племянник миссис Сэвилл, скромный заикающийся юноша, младший клерк лондонской конторы страховой компании Scottish Widows, не имеет отношения к громкому ограблению их подвального хранилища, из которого неизвестные преступники вынесли пять тысяч фунтов.
После долгих разговоров с поначалу замкнувшимся юношей, Сабуров привел ребят из Скотленд-Ярда к порогу аккуратного домика старшего клерка страховой компании, запутавшегося в карточных долгах и регулярно запускавшего руку в золото из хранилища. После ограбления мистер Бартлби намеревался податься в Америку, однако полиция застала его врасплох.