Оправа для бриллианта, или Пять дней в Париже. Книга вторая - стр. 16
Она бросила на себя взгляд в зеркальце: на нее глянуло бледное растрепанное существо с растерянным взглядом. – Боже мой! Я выгляжу, как привидение! – подумала она. – Теперь понятно почему Серж так на меня смотрит. Надо привести себя в порядок!
И в этот момент он улыбнулся – тепло, обворожительно. С потрясающим шармом. Аня почувствовала, как губы ее растягиваются в ответную улыбку. Она вновь подпала под его непередаваемое обаяние. И когда он положил свою покрытую черными волосками руку на ее ладонь, она не отвела ее и не отстранилась. Она почувствовала поначалу просто приятное, мягкое тепло и чувство комфорта, а затем на нее снизошел покой. Тревога отпустила ее – почти. Только на самом донышке скреблось, словно мышка, легкое беспокойство.
– Вы в порядке, Аня? – спросил он.
– Да, Серж. Все нормально.
– Боюсь, что не совсем, – заметил он, снимая свою руку с Аниной ладони. – Похоже, что вас чем-то зацепило слово «Бамберг», или я не прав?
В голосе его была напряженность.
– Впрочем, – быстро добавил он, – я не настаиваю на ответе.
– Мне нечего скрывать. Вы правы: это слово меня действительно «зацепило». Дело в том, что мои предки родом оттуда.
Серж пристально смотрел на Аню, весь внимание.
– Из Бамберга? – уточнил он.
– Ну да. Я знаю – это во Франконии, – затараторила Аня, словно ее прорвало. – Его еще называли Северным Римом. И еще там в Соборе – знаменитая статуя – Бамбергский Всадник.
– Я вижу, вы отлично «подкованы», – отозвался Серж, слегка обалдевший от этого потока слов. – Такое впечатление, что вы готовились к экзамену – вы словно отвечаете урок. Это похвально, но как-то немного неожиданно.
– Я читала об этом, – смутилась Аня, – мне было интересно.
– Да, это заметно, – улыбнулся Серж.
Несмотря на улыбку, он выглядел серьезно. Серьезно и сосредоточенно.
– Но вы там не были? – спросил он.
– Нет пока, – ответила она с сожалением. И добавила с тоном убежденности: – Но обязательно побываю!
– Да-да, несомненно.
Серж рассеянно улыбнулся, погруженный в какие-то свои мысли. Ливень за окнами пока что и не думал прекращаться, но Серж не смотрел в окна, словно отключившись от внешнего мира.
– А что вы вообще знаете о судьбе вашего рода? – поинтересовался он.
Аня была польщена этим интересом Сержа и почувствовала себя, наконец, в своей тарелке. Мельком взглянув в зеркальце на щитке, она не без удивления отметила, что бледность и растерянное выражение лица канули в небытие. Напротив – щеки порозовели, глаза блестели, и только волосы были еще слегка всклокочены. Аня быстро поправила их.
– Знаю, – начала она, – что потом они некоторое время жили в Регенсбурге.
– Регенсбурге? Вот как… А «некоторое время» – это сколько?
– До отъезда в Россию.
– То есть?
– До шестидесятых годов 18 века.
– Понятно. А как они оказались в России?
– По приглашению Русского правительства.
– То есть, Екатерины Второй?
– Ну да, в общем… А разве вы не знаете?
– Я мало что знаю об этом. Но, может быть, Аня, вы мне расскажете?
Она зарделась, польщенная. Надо же, Серж будет слушать ее!
– С удовольствием, – ответила она, исполненная энтузиазма.
Серж молчал, весь обратившись в слух. Безотчетно, он напомнил Ане компьютер, готовый к загрузке информации.
– Дело в том, – начала она, – что Екатерина Вторая издала особый манифест, точнее, даже два манифеста – в 1762 и в 1763 году, в которых речь шла об иностранцах – в первую очередь, имелись в виду немцы, ведь Екатерина и сама была немкой. Так вот: в этих манифестах обговаривались права иностранцев на поселение в России и все, что с этим связано.