Опасная близость - стр. 12

— Нет, спасибо. Ты заслужила эти деньги.

Смена начинается, и потихоньку, за работой я забываю о Богдане. Невозможно бегать от столика к столику, запоминать заказы, теребить поваров и при этом страдать из-за бывшего мужчины.

А потом…

Ну, разумеется, потом я замечаю его, сидящего у окна, разглядывающего меню.

И мое сердце замирает от страха.

Богдан одет в рубашку светло-синего цвета, на шее — темный галстук. Не удивлюсь, если его с утра затягивала любящая девушка, нежным движением проводила по воротничку, поправляя тот. Весь такой серьезный, чисто бизнесмен на обеде. Наверное, так и есть. Одно радует: шикарной Елизаветы, упакованной в мини-платье, рядом не имеется.

— Смотри, тот красавчик опять пришел, — шепчет мне пробегающая мимо Дина. — Иди ты. Он явно потребует твоего обслуживания. Уж не знаю, чем ты его так задела.

Зато я знаю.

И каждый шаг до стола дается мне тяжело. Ноги будто увязли в зыбучих песках. Я бы с удовольствием передала этот заказ кому-нибудь еще, но понимаю — от Мельникова не отделаешься. Он будет приходить сюда каждый день, и мне придется уволиться, только бы не видеть его.

Лучше уж поступить по-хамски и просто прогнать.

— Рядом есть другие хорошие рестораны, — вместо приветствия сообщаю ему. — Советую ходить в них.

Он поднимает на меня глаза, легонько улыбается краешком губ.

— А мне нравится этот. Особенно — обслуживание.

Ух, как мне хочется врезать ему меню по голове, расцарапать лицо и сбежать… сбежать куда подальше, только бы никогда больше не видеть. Но я держу лицо.

— Вы определились с заказом?

— Кофе.

— У нас семь видов кофе, приготовленных из отборных сортов арабики, — специально начинаю перечислять я. — Американо, капучино, ристретто, латте…

— Любой, — перебивает Богдан уставшим тоном. — Саш, когда ты освободишься?

— Для тебя — никогда. Слушай, просто уйди отсюда. Что тебе вообще надо?

— Я хочу поговорить с тобой.

— Зато я с тобой не хочу. Не уйдешь — я тебе в кофе плюну, — мстительно припоминаю фразу Риты.

Непрофессионально, конечно. Но бросать девушку без объяснения тоже не очень профессионально. Целовать ее потом — вообще так себе идея.

Короче, мне не стыдно за свои слова. Мы квиты.

— Плюй, — легко соглашается он.

— Что тебе надо?

Мне ужасно хочется рухнуть на стул и упереться ладонями в лицо, чтобы не видеть его, даже случайно, даже украдкой. Но я продолжаю стоять, держа перед собой блокнот, стискивая карандаш в пальцах.

Богдан смотрит на меня снизу вверх, но почему-то даже сейчас я ощущаю его превосходство.

— Я хочу поговорить, — повторяет тихо.

— У тебя есть девушка, — выплёвываю я. — Вот с ней и разговаривай. Неужели ты не понимаешь, что противен мне?

Молчит, но продолжает пристально смотреть, изучать мое лицо словно под лупой.

— Слушай, если у тебя осталась хоть капелька совести, уходи. Не заставляй меня увольняться из-за твоего желания пообщаться. Я не хочу иметь с тобой ничего общего, — а затем добавляю громче, с обманчивой радостью: — Ваш заказ: раф с карамельным сиропом и тыквенный пирог. Будет сделано в течение пятнадцати минут!

Я знаю, что он ненавидит сладкий кофе, как ненавидит и сливки, и пироги, но из вредности записываю именно это. Не может определиться — я решу за него. За нас обоих.

Когда я возвращаюсь, чтобы поставить столовые приборы, Богдана за столиком уже нет. Он оставил очередные десять тысяч — какой щедрый — и короткую записку на салфетку.