Они Журавли - стр. 11

– По четвергам, дорогой, рыбный день! Приятного аппетита!

Фишка легла всеми восьмьюдесятью восемью боками за мой отъезд.

Спустя два дня отец решился на разговор. Хорошо, что он первый. День отъезда – сегодня. Все это время наша семья молчала лучше рыбок. Теперь уже мёртвых.

Я сидела за письменным столом, поджав колени под подбородок. Монитор старого ноутбука перешел в режим ожидания, и я увидала отражение отца. Он был не брит. Под веками расцвели синяки мало спящего, мало дышащего и мало счастливого человека.

Девчонки из школы рисовали тенями томную синеву утомленной кожи, мой папа так жил.

– Уехала! – крикнула из прихожей мама, хлопнув дверью раз в пять сильнее необходимого.

Единственное слово, которое она произнесла в наш адрес после экзотического ужина, а уехала сразу, как закрепила кишечник, съев восемьдесят горелых аквариумных трупаков.

Как только люстра над нашими с отцом головами перестала позвякивать флаконами, а соседи отодвинули скалки от батарей, выражая полуминутным стуком недовольство хлопающей дверью, я спросила:

– Она с геранью?

Отец кивнул.

– Понятно, – откинула я голову к спине, – понятно, почему в школе меня Тяпкиной дразнят и над всеми нами ржут. Едем, – дернула я за вилку в розетке, обесточивая компьютер. – Пока ее нет, едем. Пора.

– Куда?

– На вокзал. Позавчера купила билет на поезд. Хуже ведь точно не будет.

В Москве гениальная Алла, болтающая на мертвом диалекте, может, подкинет пару идей о шкатулке с фотками. В какую сторону мне капать, ну или рыхлить, раз уж я «Тяпкина».

В МАскву (пробовала я говорить, как местная больше акая) решила ехать на поезде. От аэропорта в жизни не найду дорогу. Какие-то скоростные электрички и такси, на которых ехать к Воронцовым три часа. За это время в Нижнем я объеду вокруг города трижды, самыми дальними тропами. Москва. Что это за город, где навигатор показывает: «двигайтесь прямо пятьдесят один километр, после держитесь правее».

Ни-Но вдоль Оки тянется на двадцать, а вдоль Волги на тридцать километров, а в Москве это средненькая прямая до поворота.

Какие они вообще московские старшеклассники из Лапино Града? Я представляла Аллу избалованной фифой с тремя смартфонами под цвет шмотья, пекинесом на переднем сиденье оранжевого Феррари и бойфрендом – клонированным Тимоти Шаламе. Представить Макса Воронцова оказалось сложнее. Второкурсники элитных ВУЗов казались недосягаемой элитой.

В юности пара лет разницы – пропасть. В зрелости всего лишь щель.

Отец отвез меня на вокзал. Я ждала, что он что-нибудь скажет, он ждал того же от меня. По ходу, мы больше молчаливые Рыбкины, а не Журавлевы.

– Пока, пап.

– Кира, – отстегнул он ремень, и я думала, он проводит меня до вагона, но отец не вышел из машины, лишь повернулся и сказал, – все, что я делаю… мы с мамой, все это ради тебя.

– В том числе и скрываете правду о прошлом?

Сглотнув, он кивнул:

– Вообразить, порой лучше, чем знать, – опустил он глаза на сжатый в моем кулаке билет. – Надеюсь, я не ошибся.

Решив, что он вот-вот вырвет билет, разрывая его на кусочки, и отменит поездку, позвонив Воронцову, я поспешила выбраться из машины.

– Я напишу, когда доеду. Отведи маму к врачу.

На всякий случай я обернулась пару раз, но он не пошел за мной. И как обычно ничего не сказал. Не ошибся он! Это мы еще посмотрим!