Он, она, они, или Отголоски - стр. 42

и провалился.

Такого горячего снега Саша еще никогда не видела. Слева он сыпал так медитативно и беспристрастно, мерцая и умиротворяя, бескрайним волшебным невесомым полотном, будто фатой,

а справа от неё, почти на ней, валялось без чувств тело. Огромное, бесподобное, бескрайнее обжигающее тело. Безграничное. Самое лучше в мире. Оно только что так дрожжжжало… а теперь раскинулось огромной грудой мышц и рельефов, и мерно дышало ей в ключицу. Рядом с подушкой обездвиженно валялась его крупная крепкая кисть, запястье, на которые беспорядочно намотаны её белые крохотные кружевные стринги. Будто б переплетаясь с темные узорами в борьбе… но не добра и зла, или чистоты и порока, а в слиянии-противоборстве «своего» вживленного в кожу, и «чужого» принятого… очень близко и запутанно. Магнетический, вечный дуэт.

С этой картинкой, белых нежных полосочек трусиков намотанных на его смуглую крупкую руку в татуировках, она и попрощалась с последней каплей этого невыразимого словами дня.

Даже белизна снега проиграла сегодня эту битву заворожения.

Саша почувствовала неясное вторжение…

распахнула глаза, и увидела

Сияние. Лучи света врывались сразмаху, влеплялись в неё безостановочно, потоком бесконечности. Она зажмурилась, приподнялась на локтях, выползла чуть… села, и замерла…

Снегопад прекратился. Синее заОконье разделилось по горизонтали на расплывчатую бескрайность и строгие кубики-Лего. И очерчивало эту границу – оно. Солнце. Беспардонное как разбойник.

Совершенное. Она поверить не могла в такую красоту. Оптическая игра.

Даже неуловимое шевеление сзади не отвлекло её от созерцания. Даже когда она почувствовала влажное прикосновение к плечу.

– Ну как? – прозвучало за ухом.

– Поррразительно! – призналась она. Поделилась. С тем, кто смог разделить с ней это удивительный момент. Это таинство.

А может, даже подарил…

…вспомнила она вдруг. И обернулась навстречу. Ее поймли тёплые губы. Она выбралась на волю, лишь лицом, чтоб вновь пленённо обернуться на Свет… Потом вдруг опомнилась – и вернулась обратно «в темноту»: там её поджидали узоры на груди. И рот. И она реально не понимала – где красивее? Куда смотреть?

В этот поразительный момент, её настигло исподтишка: и то, и другое может закончиться. В любой момент. Тут же сияние иссякло, рассеявшись в пространстве, и она услышала низкое, бархатное, и почти обывательское:

– Что, встаем? Ты голодна? Еще рано!

Она отвернулась от окна, от утраченного Чуда – почти без сожалений, и попробовала продлить себе другое Сияние.

Тем более, «оно» совершенно не возражало…

Артём полусидел-полулежал на кровати. Ну той, вчера расстеленной. И заброшенной. В полумраке, ведь хотя уж рассвело, но томные 6 утра плюс зимняя пасмурность ещё предлагали включить лампочки.

Однако он не спешил. Никуда вообще не спешил.

В такие минуты он что-то писал. Что-то, чем готов был потом поделиться с миром. Или не готов… а оно – само… Но сейчас не мог и пошевелиться. Оторваться от созерцания.

– Оуф! – отшатнулась она получасом раньше, вспомнив предупреждения.

– А уже всё, пугаться поздно… – поддразнил он её.