Он, она, они, или Отголоски - стр. 44

И вдруг сообразил, что соскучился по ней. Так странно, соседняя комната, и какие-то минуты в остатке до её пробуждения, а он на столько соскучился, что это роняет его в какую-то бесконечную печаль. Вспомнил, что скоро повезет её домой. А потом полетит на 2 дня на гастроли.

А сейчас в эти моменты, пока ещё неторопливые, она – спит… И пускай поспит подольше. Он впервые за всё своё прибывание здесь задернул шторы. Вид – подождет.

Обычно побыть одному – не тяготило его. И не называлось одиночеством. Но сейчас это было старательно прогоняемым

ожиданием. А ожидание – это всегда немного одиночество.

Подумал включить музыку в наушниках, но не стал.

Вздохнул, шмыгнул носом. Глянул на свое отражение в стекле. Прям как в телеке недавно, в одном из первых таких своих громких «залетов». Точь-в-точь. Попробовал унять нервное подрагивание в руках с кружкой,

напоминая себе, что уже и сам – немного звезда, и перед второй звездой – из-под пледика – робеть не пристало. Вдруг вспомнил своё состояние, когда впервые высадил её из машины и попрощался… будто б насовсем. Позавчера.

Уже.

Еще только… капец…

…И ведь то была смесь тоски и облегчения. Сегодня было ровно обратное: душевный подъем и тревога. В ожидании её появления. Чем дольше она спала, тем больше в нем созревали мысли…,

которые получится проверить только тогда, когда наступит этот момент. Испытание первым утром.

Испытание обоим. Ведь попрощались навсегда – лишь позавчера.

Как и повстречались. Впервые. Постоянный, и правильная, ххех.

Это немного сносило «башню». И путало созревающие мысли. Взгляд на свое отражение «приземлял» его, приносил небольшое облегчение. Но ему нужно было не отвлечься. А собраться.

Смотря на белую гладь за окном из балкона-2, который студия, и попивая остывший чаёк, он услышал шевелние за спиной.

– Привет. – вынырнула из-за угла она, всклокоченная как персонаж из эпичного кино. И явно смущенная.

– Привет. – отозвался он ровно, – чаю? Прости, есть особо нечего. – не успел скрыть досаду он. – аа, там творог вчерашний, хочешь? Ты не замерзла там?

– Не. А… можно позаимствовать у тебя расческу?

Только теперь он рассмотрел степень её растерянности. Даже испуга. Она явно целилась мима кухни – в ванную. Хотя бы.

Мима.

Он не был готов больше ждать. 3х часов – хватило.

– Саш! – позвал он почти властно. Мягко, но неотвратимо.

– Я тут… там… – обрывчато в своих междометиях кивнула на убежище она…

– Сааааш! Иди сюда. Садись, чего тебе налить? Может, халат накинешь?

О ней ли этим позаботился?

Она прошла и села за стол со стороны двери напротив болкона, поближе к выходу. И скукожилась. Маленький птенчик нахохлившийся.

– Мне б расческу. – буркнула она. И вдруг, словно не удержав себя, уставилась на него как вчера. На прогулке. Когда внимала каждому его слову.

Правда, быстро очухалась.

Он сглотнул.

– Мне надо с тобой поговорить. – как твердо получилось. Прям как у него внутри.

Мгновенный испуг она погасила взглядом колючим и сердитым, совершенно читаемым. Недоверчивым. Её явно мучали сомнения и непостижимые предчувствия, и он не знал, как у него получится их развеять.

– Я счас. – навострилась прочь она.

– Успеешь. Подожди, я быстро. – ему тоже нужно было не рассыпаться. Не расплескать.