Оленные люди - стр. 23
Он должен зажечь костер. В жизни не было случая, чтобы не сумел этого сделать. «Неужели не сумею? Айчима долго будет надо мной смеяться. Не быть этому. Эвен при любой погоде костер разведет. Вот посмотрим…» Под стружки подложил обрывок старой газеты и поднес спичку. Слабенький язычок пламени побежал по бумаге. Добравшись до первых стружек, поубавил свой пыл. Он слабел на глазах, вот-вот погаснет. А костер не спешил разгораться. Старик на всякий случай всегда хранил во внутреннем кармане пальто старую газету. Такая предусмотрительность бывала кстати. Она пригодилась и сейчас. Сухая газета быстро вспыхивает, поднеси только спичку. Язычок огня взбодрился, вцепился в стружки. Постепенно появилось малюсенькое пламя. Дым сладко пощекотал ноздри, стал густеть. Всем корпусом.
Отакчан прикрыл огонь от дождя. Огонек загорелся сильнее. Отакчан тут же смастерил над ним маленький очаг из ствола тальника и повесил копченый до черноты чайник…
Дождь поутих. Вскоре подошел Айчима. Он удовлетворенно крякнул:
– Как хорошо в такую погоду посидеть у костра, – и протянул к костру озябшие руки.
…Молча попили чай. Когда вокруг сыро и холодно, нет ничего желаннее, чем этот небольшой костер, дарящий людям свое тепло. А чай с дымком у костра?! Это поистине волшебный дар, согревающий душу таежника. Попив чаю, Айчима подобрел.
– Как без тебя я буду, дед? Живи у меня постоянно, – улыбается он безмятежно.
Отакчан молча собирал кружки, чайник в старый рюкзак. Он, конечно, слышал слова Айчимы. Знал, что тот говорил под настроение…
К вечеру пригнали оленей к палаткам. Парней не было. Айчима пригласил старика в свою палатку.
– Парни не приехали, – тяжко вздохнул старик, опорожнив чашку чая.
– Потеряем половину оленей, с кого в первую очередь спрос? С тебя, что ли? За все я буду отвечать. А с тебя как с гуся вода. Здесь я хозяин.
– В такую погоду хороший хозяин даже собаку не выгонит из дому, – Отакчан говорит ровно, будто не замечая запальчивости бригадира.
– Я же тебе сказал – отдохни. Ты свое уже давно отработал.
– Дело ведь не только в людях. Ты этого не понимаешь.
– Чего я не понимаю? Объяснил бы хоть.
– Дай и оленям свободно попастись.
– А потом как их соберешь? Не пойму тебя, дед: то говоришь, за оленем глаз да глаз нужен, то дай им свободный выпас.
– Олень не такой дурак, как иным кажется. Он не умчится, куда глаза глядят. Дорожит он своей дружбой с человеком.
– Мне, например, неизвестно, о чем думает олень. Думает ли он вообще?
– А как же?! Все, что окружает нас, мыслит. Олень тоже.
– Может и так. Но я что-то не замечал.
– Земля все слышит. Деревья, тальники, камни, реки, леса и горы – дети земли. И все звери, обитающие на ней. К ним надобно относиться с глубоким почтением.
– Оригинальный ты человек, дед, – тихо засмеялся Айчима. Он пытливо всматривался в Отакчана, пытаясь понять, почему этот неграмотный старик сильнее духом, чем он.
– Всякое проявление неуважения ко всему, что нас окружает, к этим горам, деревьям, реке, озеру, – грех. Потому ты не смейся, Айчима.
– А откуда ты все это знаешь, дед?
– От моих далеких предков…
– А что, по-твоему, те предки умнее нас были?
– Нельзя так говорить. Зачем сравнивать?
– Истина познается в сравнении, дед.
– Наших предков нельзя сравнивать. Ни с кем.
– Почему же?