Оленные люди - стр. 22

После этого Танмак принялась хлопотать возле костра, разведенного Айчимой. Подправила большой медный чайник над костром. Дополнительно повесила над очагом котелок с водой. Оленеводы любят чаевничать. После кочевья хорошо заваренный чай с молоком особенно по нутру оленеводам. Когда чайник вскипел, Айчима громко подал голос:

– Приходите все. Вас Танмак приглашает на чай.

– Ты чего так громко-то? Будто у меня еды заготовлено много, – смутилась Танмак. – У меня же только чай да лепешка.

– Сама же знаешь, для оленевода чай с молоком основная еда, – смеется Айчима. Потом повернулся к Кирилке: – Кирилка настоящий мужчина. Он все выдержал.

Один за другим степенно подошли Виктор, Байбал, старик Гаврила. Некоторое время спустя появился и дед Отакчан. Все сели вокруг плоского деревянного стола и молча приступили к чаепитию… По выражению их лиц было видно, какое удовольствие получают они от горячего чая с густым оленьим молоком.

Дожди затянулись. Олени разбрелись. Пастухи выбились из сил в тщетной погоне за ними. Отакчан жалел молодых оленеводов. «Они как птенцы. Еще не оперились. Неопытны. Разочаруются и уйдут. Тогда ничем их не заманишь обратно к оленям». Старик, мягко ступая на мокрую жухлую траву, подошел к бригадиру. В сером брезентовом дождевике с высоким капюшоном Айчима выглядел еще более рослым.

– Дал бы парням малость отдохнуть, Айчима.

– А кто будет пасти оленей? – Айчима медленно повернул голову в капюшоне и удивленно сверху вниз посмотрел на старика.

Айчима сравнительно не старый, ему лет под пятьдесят. В дождевике же выглядел старше своих лет. Его вытаращенные сероватые глаза говорили, мол, в своем ли ты уме, дедушка…

– Не видишь, что ли, как парни устали?

Айчима раздраженно махнул рукой и отвернулся от старика. Он вновь молча уставился в отдаленные горы, сплошь затянутые облаками. Давеча про себя ругался с небесным владыкой из-за того, что тот нещадно поливает бедную землю водой. Кому нужна эта небесная вода? Одни убытки… Нету там никого на небесах. Еще этот старик, неугомонный такой. Помолчав, словно отрезал, бросил:

– Пускай пасут. Это же их работа.

Отакчан промолчал. Айчима повернул голову к старику и вновь заговорил:

– Сам бы отдохнул, дед. Вижу, как ты сильно устал, промок весь.

– Я не о себе говорю. О людях толкую.

– Ишь какой добрый.

– Не ехидничай, Айчима. Ты молод, чтобы так разговаривать со мной.

– Да ладно… Лучше костер бы развел, чем языком трепать. Чайку бы горяченького попить, – голос у Айчимы смягчился.

«Айчима мне в сыновья годится. А как разговаривает со мной? Потерял всякий стыд. В наше время мы уважали старших, не перечили им ни в чем. Сейчас другое время, молодежь потому со стариками не считается», – с обидой подумал Отакчан, понимая, что с Айчимой бесполезно дальше говорить.

– Однако тут ты прав, Айчима. Пойду займусь костром, – Отакчан поднял голову на небо, не замечая, как крупные дождевые капли потекли по морщинистому лицу.

«Не скоро пройдет однако. Речки потекут черной водой. Оленят водой унесет. Беда тогда», – думал старик, собирая в тальниках мокрый хворост для костра. В голове без остановки крутились мысли об одном и том же: «Часть оленей откололась. Виктор с Байбалом, несмотря на дождь, поехали на их поиски. Могли бы переждать, пока пройдет дождь. Да вот Айчима настоял, чтобы оленей нашли. Сам же караулит этих оленей. Я вызвался ему помочь. Вдвоем все же лучше…»