Оленьи сказки - стр. 13
– Тогда ты помнишь, что её не могли узнать из-за того, что она вымазалась на кухне?
– Да-а.
– Давай представим, что и ты потерянная принцесса, но только нужно поскорее тебя отмыть, иначе упустишь своё счастье.
Слова Руты превзошли все её ожидания: оленёнок самостоятельно вылила на себя несколько ковшей воды и даже позволила потереть мочалкой стопы – из-за привычки бегать босиком они всегда были грязными, но обычно она отказывалась их мыть, извиваясь и попискивая от щекотки.
Рута отметила, что рёбра оленёнка выпирали уже не так сильно, и хотя она всё ещё оставалась худой, теперь уже не выглядела измождённой и всё больше походила на девушку. В первую встречу Рута решила, что она совсем маленькая, но позже, присматриваясь, поняла, что оленёнку не меньше пятнадцати, пусть и вела она себя как ребёнок.
– Так, а теперь сиди здесь и грейся, а я пока пойду в дом и займусь обедом, – Рута завернула оленёнка в большое льняное полотенце и крепко обняла.
Та послушно кивнула и забралась на лавку, подобрав под себя длинные ноги. Она часто зажималась и сворачивалась, и даже в постели, когда её согревали тёплое одеяло и близость Руты, она всё равно прижимала колени к груди. И если сначала Рута считала, что оленёнок мёрзнет, то позже поняла, что это лишь привычка.
Рута нарезала овощи и тихонько напевала давно знакомую ей песенку. В котелке закипала вода, а по дому распространялся аромат мясного бульона. За окном уже несколько недель стояла мрачная серость: деревья, сбросившие листья, выглядели осиротевшими, а после осеннего буйства красок грязно-коричневая земля наводила на тоскливые мысли.
Но впервые за долгое время Рута совсем не печалилась из-за наступления холодов. В её доме было как никогда тепло: потрескивали поленья, закипал золотистый бульон, на кровати лежало яркое лоскутное одеяло, которое она сшила для оленёнка. И Рута чувствовала себя вполне счастливой.
Она закончила с морковью и принялась за травы, когда вдруг услышала шаги. Мокрые листья смягчали звук, и всё же тяжёлая поступь Кестутиса оставалась узнаваемой. Рута насторожилась: она никому не рассказывала о том, кто поселился в её доме.
Причин для этого не было, но внутреннее чутьё подсказывало ей, что стоит молчать. Однако и отказываться впустить снова она не смогла, иначе охотник мог обидеться или, того хуже, заподозрить что-то неладное. Рута отворила дверь и широко улыбнулась.
– Рута, ты сегодня особенно красива, у тебя праздник?
Широкоплечий и высокий, Кестутис и сам выглядел безмерно красивым. Увидев его первый раз, Рута невольно залюбовалась сильными руками и плечами. Так мог бы выглядеть бог охоты, если бы бывал в лесу.
– Ты же знаешь, тебе я всегда рада, – Рута откинула за спину тугую косу.
Кестутис по-хозяйски прошёл в дом и осмотрелся.
– Пахнет вкусно, но, честно говоря, не смогу остаться на обед.
Он подошёл ближе и прижал Руту к большому столу. От него веяло лесом, лёгкой горечью полыни и терпким перцем, на груди висел коготь медведя в кожаном мешочке – его сшила Рута в честь первой охоты Кестутиса на медведя. Охотник подхватил её за ягодицы и посадил на поверхность из светлого дерева.
– Я так люблю твою родинку на ключице.
Рута почувствовала горячее дыхание на шее и прижалась ближе, обхватив охотника ногами. Они не виделись давно, слишком давно. Кестутис с жадностью оставлял рваные поцелуи на шее и оглаживал бёдра.