Околдованные мной - стр. 28

Я вскрикиваю, губами ловя губы Винса, когда Мариус присасывается к клитору и оттягивает его. Сгорая от любви к мужьям, с трудом сдерживаю разбушевавшуюся во мне драконицу.

— Наслаждайся, огненная девочка, — шепчет мне Винс, большим пальцем проводя по моей нижней губе.

Я приподнимаю попу над кроватью, толкая себя к Мариусу, и его язык яростно вторгается в мою щелку.

Жар, охвативший меня, приливает к лицу, и я чувствую прохладу на лбу, а потом и по всему телу. Это капельки пота — свидетели пламенной атмосферы — охлаждают меня, спасая от пожара.

Я обеими руками хватаю Мариуса за голову и прижимаю к себе, требуя больше, горячее, крепче. Перед глазами вспыхивают огни, комната растворяется, превращаясь в размытый фон, и я больше не вижу ничего, кроме своих мужчин.

Меня содрогает в сладостном спазме, обрушивающем меня на кровать, и я жадно хватаю ртом воздух. Грудь покалывает, как после дальнего перелета. В ушах звенит, а ноги и руки немеют.

Я лежу в объятиях Винса и Джерона и с благодарностью смотрю на улыбающегося Мариуса. Он медленно раздевается, приоткрывает балконную дверь, впуская в комнату свежий ночной воздух, и подносит мне стакан воды. Она, словно живительный нектар, остужает меня и придает мне сил.

Я готова продолжать. Перекатываюсь на живот, выставляю попу в вызывающей позе и игриво ею виляю. Чувствую, как влажная подушечка пальца надавливает на тугое колечко и начинает массировать его. Сначала ласково, неторопливо, потом жестче, увереннее, агрессивнее. Палец входит внутрь, даря мне новые незабываемые ощущения, от которых подгибаются пальцы ног, и я подаюсь назад, показывая, что мне необыкновенно приятно.

Джерон ложится на кровать, затаскивает меня на себя и аккуратно нанизывает на свой член. Закусив губу, я издаю протяжный стон, глядя в его ярко-зеленые глаза и читая в них непреодолимое желание вечность доставлять мне удовольствие.

Я очередной раз признаю, как мне повезло с мужьями, ритмично двигаясь на Джероне и ногтями оцарапывая кожу на его плече и груди.

Перед моими глазами то и дело мелькают наши рисунки на руках, напоминающие о решительном шаге, на который мы пошли, чтобы сохранить нашу любовь, наш союз. Это наполняет меня новыми силами, и я уже с остервенением скачу на Джероне, позволяя развалившемуся в кресле Винсу созерцать нашу страсть.

Обнимающий меня со спины Мариус, обеими руками сжимает мои груди, мнет их, сквозь волосы дышит в мое ухо. Я запрокидываю голову на его плечо и слышу его осторожный шепот:

— Ты позволишь мне?

Я на миг замираю, безмолвно кивая и разрешая ему с превеликой аккуратностью войти в мой анус. Новые ощущения заставляют меня напрячься и стиснуть зубы. Но как только Мариус заполняет меня и они с Джероном придают мне темп, я тону в море восторга и нарастающей эйфории.

Я двигаюсь им навстречу, открывая для себя новый удивительный мир, полный красок и первобытного наслаждения.

Мои мужья неутомимы, но я отдаюсь им снова и снова, заглушая в себе печальные мысли о скверном поступке моего отца, о черном драконе, о том, как недолговечно наше счастье. Они делят меня и берут одновременно, но не забывая, что я их сокровище, и относясь ко мне, как к чему-то самому хрупкому на всем белом свете.

Свидетелем наших ненасытных утех становится сам рассвет, когда мы, тяжело дыша, падаем на кровать влажными, разгоряченными телами, покрытыми мурашками. Меня еще долго ласкают три пары рук, благодаря каждый изгиб моего тела, не оставляя без внимания самые чувствительные точки.