Околдованные мной - стр. 27

Мои руки ложатся на бугры в брюках Джерона и Мариуса. Я вожу ими вдоль напрягшихся членов, во всех красках представляя, какой насыщенной будет эта ночь, и начинаю расстегивать их пояса-ремни.

Я должна наградить их. Связать не только наши души, но и наши тела.

Распахнув глаза, я вижу, что Винс уже до пояса обнажен. Он неспешно ходит вокруг кровати и любуется тем, как я таю в объятиях Джерона и Мариуса. Его член, кажется, вот-вот выпрыгнет из штанов, пустив их по швам.

Я сажусь, беру их обоих за руку и тяну за собой в центр комнаты. Покорно опускаюсь на колени и зазывающе приоткрываю рот. Прикусываю губу, поглаживая два мощных члена через ткань брюк, замечаю, как пьянеют глаза Мариуса и Джерона, и просовываю руки в штаны.

Винс срывает балдахин, усаживается на кровать и с хищной полуулыбкой ждет моих решительных действий. И вся эта игра покрывает меня мурашками.

Я вынимаю один манящий член, следом — другой, и глядя на Винса, начинаю поочередно облизывать широкие головки. Языком подцепляя смазку, размазывая ее по бархатистой поверхности, сбивая своим напором дыхание Джерона и Мариуса.

Их возбуждение передается мне, когда я вижу, как загораются глаза всех троих. Осмелев, Мариус кладет ладонь на мой затылок и двигается навстречу. Я удовлетворяю его, заглатывая член, а потом проделываю то же самое с Джероном.

Винс молча плюет на свою ладонь и начинает иметь собственный кулак. Он видит, что я могу, и уже явно представляет, чему еще может меня научить, и какой яркой может быть наша супружеская жизнь.

В какой-то момент он не выдерживает, встает и, приблизившись ко мне, заставляет сосать его пульсирующий член. Мои руки заняты двумя другими, пока я доставляю оральные ласки самому наглому и дерзкому мужу. Я знаю, что за это они будут мне безмерно благодарны и вознаградят втройне, и от этого ускоряюсь. Выбиваю из Винса рык сквозь стиснутые зубы, когда он извергается внутри меня. Я с завидным терпением позволяю его горячему вязкому семени стечь по своей глотке, а позже, вдохнув глоток воздуха, слизываю с него последние терпкие капельки.

Винс мелко дрожит, с безграничной любовью смотря в мои глаза. Подхватывает на руки и, прижав к себе, впивается в мой рот поцелуем. Я запрокидываю руки за его шею. Он переносит меня на кровать, осторожно укладывает и, нависнув сверху, шепчет:

— Ты невероятно потрясающая женщина, Мелисанта.

По мне ползет рука Джерона, и я ловлю себя на мысли, что уже узнаю их едва ли не с закрытыми глазами. Его ладонь поднимается от колена к бедру, животу, груди. Он пальцами легонько покручивает мой сосок и произносит:

— Твой черед получить награду, милая.

Не успеваю я морально подготовиться к чему-то опасному — к тому, что сама разожгла из искры, как язык Мариуса обжигает мое лоно.

Запрокинув голову, я выгибаюсь и, протяжно застонав, понимаю, что распалила своих мужчин. Теперь они будут любить меня, пока мы все окончательно не обессилим.

Покрывало сгребается в мои кулачки. Я силюсь удержаться за него, падая в пропасть из блаженства, парализующего мои мышцы.

Язык Мариуса, будто влажное перышко, скользит в моих складочках, задевая средоточие страсти — вершину моего распускающегося бутона. Словно кисть умелого художника, наносящего легкие штрихи на чистый холст, оставляющий там свой след, свою подпись.