Око за око - стр. 6
– Да, он слеп, – согласился Эвбулид. – Но дело свое знает лучше всех зрячих мельников Афин, вместе взятых!
Он вспомнил свое первое посещение мельницы, тягостное чувство при виде ее покосившихся стен и уверенные слова Квинта: «При хорошем старании на этом месте через пять лет можно выстроить целый дворец из мрамора!»
Эвбулид привлек к себе Гедиту, успокаивающе сказал:
– Поверь, этому старому мельнику нужно двух, самое большое – трех хороших рабов в подмогу. И тогда мельница будет приносить огромный доход! Нам хватит денег, для того чтобы расплатиться с Квинтом, и самим жить в достатке!
– А как это – в достатке, отец? – воскликнул Диокл.
Эвбулид мечтательно прищурился:
– А чтобы не ворочаться по ночам от мысли, что твоей матери придется наниматься на рабскую работу или идти в кормилицы, как это сделала жена нашего соседа Демофонта. Что тебе надо становиться позолотчиком шлемов или резчиком гемм, потому что в доме кончились деньги и неоткуда их взять. Нет, сын! Уж лучше самому носить позолоченный шлем и видеть такую гемму готовой – в перстне у себя на пальце! Словом, жить надо для того – чтобы жить! И жить – достойно!
– Можно подумать, ты только что вернулся с философского спора у Пестрой стои!.. – проворчала Гедита.
– Нет, так я думал всегда! Этот главный вопрос, касающийся смысла жизни, мною решен раз и навсегда. И никто, ничто на свете не заставит меня изменить этого мнения! А теперь – и подавно! Верно, Диокл?
– А… как же совесть? – покосившись на Гедиту, уточнил тот.
– Что? – не понял Эвбулид.
– Совесть! – обвел руками неопределенный круг Диокл и пояснил: – Мама говорит, что самое главное в жизни – жить по совести!
– Это само собой разумеется! – важно кивнул Эвбулид и нравоучительно поднял указательный палец. – Добродетель торжествует и на земле, и даже после жизни. Все злодеи обречены на вечные мучения в мрачном царстве Аида!
– А все добрые будут там жить в достатке и счастье?
– Н-нет… – слегка запнулся Эвбулид. – Они тоже обречены на вечные страдания, но… не так как злодеи! – тут же добавил он.
– У-у! Разве это справедливо?
– Ничего не поделаешь, так определили для нас, смертных, сами боги!
– Ну, нет! Тогда я уж лучше хорошо поживу в этой жизни! Я сам буду носить позолоченный шлем и золотой перстень с самой красивой геммой! – закричал Диокл, не сводя с серебра загоревшихся глаз.
– И это будет справедливо, ведь ты – свободнорожденный! – торопливо кивнул Эвбулид, обрадованный сменой темы, неразрешимой даже для лучших умов Эллады. Иное дело – разговор о том, как следует жить. Он с детства привык, как и все афиняне, с презрением смотреть на любой труд. И, проводя все дни в развлечениях и степенных беседах, был уверен, что труд – это удел рабов, а его долг – развивать свой ум и поддерживать в бодрости тело, чтобы быть достойным гражданином Афин…
– Двести пятьдесят тетрадрахм или десять мин! – наконец провозгласил он, бережно похлопал кошель по вздувшемуся боку и высыпал оставшиеся в ларце монеты прямо на стол: – А эти полторы мины нам на безбедную жизнь и на то, чтобы достойно угостить сегодня ужином Квинта Пропорция, да хранит его Геркулес!
– Геракл! – укоризненно поправила мужа Гедита. – С тех пор, как в Афинах появился этот Пропорций, ты даже наших богов стал называть по-римски, и они отняли у меня покой. Эвбулид, прошу тебя, одумайся! Открой глаза! Мельница, целая гора драхм – чем мы станем расплачиваться с ним? Говорят, он берет очень высокие проценты!