Око за око - стр. 33
– Тит! Ты… – через силу улыбнулся Пропорций, думая о том, что он теперь нищий и все его мечты о сенаторской тунике останутся пустыми мечтами, потому что ему теперь никогда не дотянуть до сенатского ценза. – Но ведь ты… тебя же…
– Как видишь, жив! – оборвал его кредитор, берясь за новый кусок говядины.
– Да-да, – пробормотал Пропорций. – Просто прошло целых два года, и я…
Он не договорил. Дверь в комнату открылась, и вошел прокуратор, огромный, заросший до бровей черной бородой испанец. В руках у него был пучок розог, из-под мышки торчала предусмотрительно захваченная плеть. Весь его свирепый вид говорил о решимости угодить хозяину.
– Этот? – показывая на Тита, обратился к Проту испанец. Раб торопливо кивнул, и прокуратор тяжело шагнул к ложу: – Сейчас я покажу тебе, бродяга, как врываться в дом к благородному господину!
– Вон! – очнувшись, замахал на него Пропорций и, оборачиваясь к гостям, закричал: – Все вон!!
– Оставшись наедине с Титом, Луций осушил большой кубок вина и лишь после этого немного пришел в себя.
– Тит, как я рад видеть тебя! – изобразил он на лице подобие улыбки. – Давно из Сицилии?
– Ты говоришь так, словно я вернулся из увлекательного путешествия!
– Прости, Тит… – спохватился Луций, и, слабо надеясь на то, что кредитор даст ему хоть небольшую отсрочку, поднял новый кубок: – За твое спасение! Клянусь богами, я счастлив, что ты возвратился живым из этого сицилийского кошмара!
– Так я тебе и поверил! – мрачно усмехнулся Тит. – Ведь вместе со мной ты похоронил и миллион моих сестерциев!
– Тит, как ты можешь…
– Могу. Похоронил, по глазам вижу! Но, Луций, я все равно не оставил бы тебя в покое. Я пришел бы к тебе за своими деньгами даже из подземного царства! Я подкупал бы сторожащего его вход Цербера и каждую ночь приходил сюда мучить тебя… Кошмары, бессонница, наконец, – сумасшествие, вот, на что ты мог рассчитывать, а не на мой миллион! Так что тебе еще повезло, что я сам, лично явился за своими сестерциями!
– Да-да, Тит, конечно! Но… – спасительная мысль вдруг промелькнула в голове Луция – почему бы не обвинить кредитора перед властями в нарушении веры предков, тем более он сам только что повод к этому. – С каких это пор римляне стали верить в жизнь после за гробом?
– Не пытайся поймать меня на слове! Я всегда чтил и чту наших богов! – усмехнулся Тит и задумчиво сощурил глаза на свет канделябра: – Но после того, что пережил там… клянусь тебе, я поверил… и не просто поверил, а свято убежден в том, что мы будем, и как страшно будем жить в царстве Плутона, которые эллины называют Аидом… – он вдруг встряхнул головой, словно отгоняя какое-то виденье, и в упор взглянул на Луция:
– Так ты готов отдать мне мои сестерции?
– Конечно, Тит, ты получишь их…
– Весь миллион?!
– Да…
– Сегодня же!
– Д-да…
– С процентами!
– Да, но…
– Никаких «но»! – отрезал Тит, показывая на свою грязную одежду. – Это будет для меня очень кстати, ведь я вернулся в Рим без единого асса!
– Зато сегодня опять станешь богачом, – упавшим голосом заметил Луций. – А я… – Он потерянно махнул рукой и, отбрасывая в сторону пустые кувшины, закричал: – Прот, вина! Да побольше! И – самого лучшего!
Пропорций и сам хотел напиться и не терял еще надежды, что Тит спьяну или со зла сболтнет еще что-нибудь лишнее. Он понимал, что его кредитор прав, он бы и сам поступил с ним так же, и даже еще жестче. Но как жаль было расставаться с деньгами!..