Окаянные гастроли - стр. 9
Оба засмеялись.
– Подумайте, – продолжил он. – Вы могли бы обучиться профессии в моей труппе, а потом – с опытом и моими связями можно попробовать попасть в театры Петербурга. Словом… Буду ждать вас на вокзале послезавтра. Мы выезжаем в Екатеринодар. Я там договорился с летней сценой.
Между ними опять вырос Аристарх с брюквой под швейцарским сыром и злополучными колдунами. Он тихо насвистывал, выставляя блюда на столик.
– Да перестаньте вы свистеть! И так денег у вас нет. Хотите, чтоб у нас тоже не было? – вырвалось у Шурочки.
Официант испуганно закрыл рот большой обветренной ладонью. Миролюбиво улыбнулся, приложил палец к губам и на цыпочках отошел. Григорий Павлович неожиданно оживился и долго провожал его взглядом.
– Зачем Екатеринодар? Я думала, все будет здесь.
– Вы правы, Александра Николаевна. Только вот руководство в Александринском театре такое глупое! И почему они до сих пор не умоляют нас выступать на их сцене? Нашу-то безвестную труппу. Гастроли, провинция – все как у всех, Александра Николаевна. Я и рад бы по-другому, но так не бывает.
Шурочка отвернулась и сделала вид, будто рассматривает медную утварь. Она распахнула пошире глаза, чтобы их не щипало, и стала дышать глубже. Так и думала: не могло все сбыться слишком просто.
– Я не уеду из Петербурга. Отец ни за что меня не пустит. Дочь-артистка для чиновника его уровня все равно что дочь в доме терпимости. Я могу работать только здесь. Уходить вечерами под предлогом обучения на каких-то курсах. Выступать тайно, в густом гриме, под псевдонимами.
Григорий Павлович стал щелкать суставами пальцев. Шурочка сидела, уронив голову. Наконец он спросил:
– Вы никогда не задумывались, почему ваш отец имеет право на карьеру, а вы нет?
– Перестаньте. Не могу я так с ним поступить. Он поднялся с самых низов, от простого разночинца. Выслужил для нас потомственное дворянство. Я барышней не родилась, если что. Может, кстати, и не подхожу вам для эксперимента. Плохой подопытный кролик.
Григорий Павлович достал карманные часы, взглянул, убрал. Отрезал кусочек колдуна, положил в рот и долго пережевывал. Сделал глоток киселя, еще один и допил до дна. Шурочка к брюкве даже не притронулась – она и не собиралась пробовать эту гадость, заказала только ради приличия. Разозлилась на Григория Павловича за его аппетит. Посмотрела на настенные часы – четверть часа, и он уйдет.
– Знаете что. Утром я дал себе слово, что не выйду из этого кафе без нового члена труппы.
– Боюсь, я расстрою ваши планы.
– Со мной ничего не бойтесь… Аристарх!
Официант примчался с тошнотворным проворством. И зачем Григорий Павлович вздумал звать его так не вовремя?
– Чего изволите?
– Я имею удовольствие быть знакомым с владельцем этого кафе, Аристарх. Он уверял меня, что каждый его работник не ест мяса так же, как он сам. Скажите, вы тоже вегетарианец?
– Все верно. Я никого не ем.
– А вот немцы говорят, это вредная диета.
Шурочка взяла вилку и принялась нервически тыкать ею в брюкву.
– Каждая зверушка имеет право жить. А меня здоровьем Бог не обидел. Отдаю ему должок как могу.
– Ну и лицемер вы, Аристарх.
Шурочка отложила вилку. Аристарх смущенно улыбнулся.
– Я простой официант, таких талантов не имею. Но если вам угодно, здесь в двух шагах есть целое агентство лицемеров. Воон там.