Окаянные гастроли - стр. 8
Кружевные занавески и медная утварь вегетарианского кафе висели на прежних местах. Но привычный мир вокруг Шурочки неуловимо сдвинулся. Ее раздосадовало, правда, что столь торжественный момент утонул в вязком басе Аристарха. Он горько извинялся и все настаивал, что принесет новый кисель из ревеня за собственный счет, хотя никто и не думал ему возражать.
Пришел уборщик, смахнул тряпкой, смоченной в щелоке, кисель с пола и хотел уже уходить, но Аристарх его вернул. Поставил на столик два новых полных стакана, тяжело опустился на колени и заставил уборщика рассматривать доски, между которыми затекло немного ревеневого напитка. Половой тоже встал на карачки и, шепотом браня Аристарха по матери, принялся колупать ножом в щелях.
Шурочка не понимала, почему возиться тут и вонять щелоком нужно именно сейчас. Зато Григорий Павлович уже не казался таким поверхностным, как на первый взгляд – в отличие от большинства приземленных людей он-то увидел, что она особенная, талантливая. Даже усы и аметистовая булавка выглядели теперь вполне годными. Функцию свою они же выполняли: выделяли его среди других молодых мужчин обыкновенной внешности – с карими глазами и темными волосами. Шурочка задышала мельче и чаще, потому что ей вдруг нестерпимо захотелось распознать все ноты его одеколона. Низкие были особенно приятны, но их-то щелок и забивал сильнее всего. Григорий Павлович надушил усы в том числе и для Шурочки, поэтому нюхать его было вдвойне неприлично. Мысль ее позабавила. Она пошевелила упревшими в перчатках пальцами и впервые за весь обед улыбнулась.
– А вдруг вы опасный человек и мне надо вас бояться?
– А вдруг Станиславский просто мне завидует? Мой эксперимент докажет, что его система не так уж гениальна.
– Репертуар уже выбрали?
– Нашей визитной карточкой станет чеховская «Чайка». Будем ставить и другие спектакли. Но мою методику думаю отрабатывать прежде всего на «Чайке». Принесла же она славу Станиславскому. Значит, принесет и нам. Идите ко мне в труппу – попробуйте.
Шурочка отпила киселя. Он оказался горьким и слишком густым, и ей захотелось, чтобы Григорий Павлович еще раз заглянул к ней в душу, увидел там красоту и озвучил это.
– А зачем я вам нужна? Желание у меня большое, но я совсем без опыта.
– Двоих членов себе в труппу я нашел через театральное агентство Разсохиной, где вчера имел честь познакомиться и с вами. Они простого происхождения. И это естественно для актерской профессии. Но вы дворянка, человек более тонкой душевной организации, что для современной актрисы – большая редкость. По моим расчетам, на вас моя метода должна воздействовать сильнее. Хочу проверить. Предлагаю вам сразу и главную роль, и гонорар, и обучение.
Шурочка не могла поверить, что так легко и безвозмездно на нее обрушилось все, о чем мечтала. Должен быть какой-то подвох.
– Я вас не заставляю. Просто хотел помочь, – пожал плечами Григорий Павлович. – Но вы вольны отказаться и обивать пороги театров, сдавать там экзамены. Только даже если вас чудом примут куда-то без опыта и протекции агентства, вам еще годами работать сотрудницей, играть в массовке и ждать, пока возьмут в труппу. Ну а в театральное агентство Разсохиной вам теперь путь заказан. Разве наш нежный цербер Тамара Аркадьевна собирается на покой? Не думаю. Она же вам сказала, что ей всего тридцать девять.