Окаянные гастроли - стр. 15
Свечи потушили. Зажгли электрическое освещение. Открыли двери гостиной – стало свежее и свободнее. Гости, щурясь, обсуждали произошедшее. Многие потянулись к выходу и принялись облачаться в шубы и пальто, с укором поглядывая на окровавленного парня.
Калерия выглядела – или хотела показаться – непомерно уставшей после сеанса. Григорий Павлович помог ей устроиться в мягком кресле и ушел в прихожую уговаривать гостей остаться. Калерия сбросила туфли и подобрала ноги будто дома.
Шурочка спохватилась: самое время и ей теперь уйти. Но хозяйка спиритического сеанса подозвала ее жестом. Объяснила, где йод, и велела обработать рану газетчику. Он сам подошел вплотную и обдал запахом такого же одеколона, каким пользовался Григорий Павлович. Только с какой стати Шурочка должна выполнять приказы едва знакомой женщины? Да и если бы она захотела унизиться до обязанностей медсестры, то как снять перчатки? Ведь все увидят золотушные пальцы.
Сказала, что не умеет. Калерия снова закатила глаза, смочила марлю и сама вытерла кровь с лица парня, который сразу стал покорным и болтливым. Объявил, что его зовут Матюшей.
– Я не успела тебе досказать, – перебила его Калерия, обращаясь к Шурочке. – Как там Герцен-то писал? «У нас нет актрис, потому что занятие это несовместно с целомудренною скромностью славянской жены». Ну а Новая женщина не будет тенью мужа. Она не согласится на вторую роль в обществе. Несокрушимая вера в себя – вот он, путь к свободе от рабства. Новая женщина – цельная личность. Но в отличие от тебя чувственности она не скрывает.
Шурочка не ответила и, должно быть, покраснела.
– У вас… голос, – добавил Матюша. – Я как под гипнозом во время песни. Гляньте-ка, кому это Григорий Павлович там раздает бутылки шампанского?
– Похоже, вашим коллегам газетчикам, – ответила Шурочка.
– Они мне такие же коллеги, как и вам, – подмигнул он.
Только теперь она заметила, что никакой раны, ссадины или даже царапины на брови Матюши под стертой кровью не оказалось. Что тогда это было? Почему Калерия возится с ним как ни в чем не бывало, хотя он сорвал ее спиритический сеанс?
Неразрешенных вопросов скопилось так много, что Шурочка нестерпимо захотела разом отсечь их все. Ни секунды больше не могла она оставаться в обществе этих мутных, чуждых ей людей. Пропало даже любопытство по поводу эксперимента над актерами, который задумал Григорий Павлович. Ей жизненно необходимо стало попасть домой, остаться одной, отдохнуть от общества и переварить впечатления.
Шурочка коротко, нетерпеливо, невежливо попрощалась с Матюшей и Калерией и бросилась в прихожую, где Григорий Павлович провожал последних гостей.
Он подал ей шубку и вышел, чтобы проводить, посадить в пролетку. После прокуренной квартиры она с удовольствием вдохнула свежий, еще слегка морозный, но уже по-весеннему влажный воздух на набережной канала Грибоедова. Извозчики ждали неподалеку – на Невском. Они знали, что в доме гости. Григорий Павлович и Шурочка неторопливо направились к ним.
– Почему лопнула ваза? – спросила она.
– Может, это добрый знак свыше? – улыбнулся он.
– Не уверена. Вы мне обещали антрепренеров на вашем вечере. Но что-то никто из них так и не ангажировал меня после выступления.
– Я не обманул. Двое точно были. Но разве я ручался, что они точно вас наймут? Тут уж им решать. Мое дело было устроить вам что-то вроде прослушивания. Я смог только музыкальное, но все же обещание выполнил.