Окаянные гастроли - стр. 14
– Дух Комиссаржевской, готов ли ты общаться с нами? – спросила Калерия, произнося звук «г» на южный манер.
Пламя свечей дрогнуло. Тени затрепетали на лицах. Блюдце под пальцами оставшихся участников пришло в движение и указало риской на слово «да». Тучная женщина ахнула. Калерия томно закатила глаза. Шурочку раздражали ее неискренние жесты. Они наводили на подозрение, что никакой она не медиум – обычная мошенница.
– Дух Комиссаржевской, скажи, ждет ли успех экспериментальную труппу Григория Павловича Рахманова? – спросила Калерия.
Блюдце заходило ходуном по доске Уиджа.
– Гляньте-ка, господа. Кажись, она сама тарелку эту тянет! Вас дурят, а вы поверили! – громко заявил белокурый парень.
Он говорил, чуть присвистывая. Сквозь пудру на лице Калерии проступили красные пятна. Она приложила палец к губам.
– Ну-ка тсс! Духи не терпят грубиянов!
С одной стороны, Шурочка обрадовалась: кто-то смело бросил правду в лицо неприятной женщине. С другой – обидно, что неотесанный чурбан разрушает заботливо сотканное Григорием Павловичем волшебство.
– Смотрите на доску, – с таинственным видом прошептал хозяин вечера, будто и не слышал критических замечаний.
Гости как под гипнозом уставились, куда он сказал. Стрелка указывала на слово «да». Все тихо зааплодировали. Шурочка с удовольствием записала, что Комиссаржевская предрекает успех гастролям.
Калерия бросила упреждающий взгляд на дерзкого газетчика и объявила, что теперь задать вопрос духу может любой желающий. Участники спиритического сеанса переглянулись, но никто не решился нарушить тишину. Произошла заминка. Григорий Павлович занервничал. Шурочка уткнулась в тетрадь, с удивлением обнаружив, что переживает за него, как за себя.
– Спроси́те вы, – услышала она голос антрепренера.
Никто не отозвался. Шурочка подняла глаза, чтобы узнать, к кому он обратился. Григорий Павлович смотрел прямо на нее. Неужели он просит спасти положение! Что же делать? Как не ударить в грязь лицом и срочно придумать достойный вопрос?
– Пусть скажет… – Шурочка лихорадочно соображала. – Пусть скажет… Кто я?
Шурочка еще волновалась, достаточно ли умный задала вопрос. Но блюдце уже заходило под пальцами гостей. Калерия вслух собирала слова из букв:
– Новая… женщина…
– А можете для газеты у духа спросить? – перебив Калерию, вмешался неугомонный блондин со щелястой улыбкой. – Когда Комиссаржевская была жива, она три месяца провела в психической больнице. Правда же? Это из-за того, что муж сразу, как с ней поженился, завел роман с ее же сестрой?
Не успел он договорить, как справа от Шурочки раздался хлопок. Она повернулась на звук и увидела: на резное бюро вытекала вода из разлетевшейся хрустальной вазы. Словно во сне осмотрела себя в тусклом мареве свечей. Она ближе всех сидела к комоду, но осколки вроде бы в нее не вонзились. Только один большой лежал на коленях. Почему это случилось? Вазу никто не трогал, Шурочка была уверена. Та разлетелась сама по необъяснимой причине.
Калерия попросила у духа прощения за невоздержанность гостя. Блюдце осталось неподвижным. Тогда она объявила взволнованным участникам, что дух разгневался и покинул их. Сеанс она вынуждена завершить. Поднялся гул недовольства.
Шурочка не верила, что ситуацию с вазой можно было подстроить. Да и если Григорий Павлович просто хотел развлекательного представления, вряд ли в его планы входило расстраивать участников, оставлять их без ответов духа на личные вопросы. Неужели спиритический сеанс был настоящим? Дух Комиссаржевской действительно разгневался на белокурого дурака за неприличный вопрос? Тот держался за бровь, кровь сочилась из-под пальцев. Похоже, его ранило осколком вазы. Вдвойне удивительно: газетчик повредил тот же участок лица, что и Григорий Павлович недавно в вегетарианском кафе.