Окаянные гастроли - стр. 13
– Да она ж покойница как три года, – крикнул какой-то мужчина.
Остальные заголосили еще громче. Григорий Павлович вновь постучал по бокалу.
– Да, вы правы, Комиссаржевская скончалась три года назад. Потому я и пригласил на наш вечер человека сверхъестественных способностей. Медиум Калерия! Поаплодируем, друзья. Она прямо сейчас проведет спиритический сеанс и вызовет дух гениальной актрисы. Кто считает, что это грех, пусть идет домой и не оскорбляет наши религиозные чувства.
Григорий Павлович засмеялся над собственной шуткой. Бледная женщина в брюках шагнула вперед. Одни зааплодировали, другие засвистели. Третьи спешно устремились на выход. Внутри Шурочки благоразумие боролось с любопытством. Победило второе. Она никогда еще не присутствовала на спиритических сеансах, хотя в Петербурге те были на пике популярности. Решила остаться, но вести себя незаметно.
Калерия – ну что за имечко – уже расхаживала по гостиной как хозяйка и энергично распоряжалась. По ее указу открывали форточки. Гасили электрическое освещение. Зажигали свечи. Задергивали шторы. Закрывали все двери.
Гостей осталось вдвое меньше. Они снимали все металлическое – часы, кольца, перстни, броши, цепочки, кулоны. Одни бесстрашно складывали ценности в общую чашу. Другие благоразумно прятали в сумочки. Григорий Павлович торжественно вынес доску Уиджа, предназначенную для спиритических сеансов, и фарфоровое блюдце.
Калерия раздавала инструкции. Трижды подчеркнула, что обитатели астрального мира не терпят грубости. Призвала всех быть тактичными и разговаривать во время сеанса только шепотом. Она подошла и к Шурочке, назвала ее барышней, что пела на разогреве, всучила тетрадь и карандаш. Велела записывать ответы духа Веры Федоровны Комиссаржевской. Фиксировать точно – не вдумываясь и не исправляя, потому что призраки часто говорят загадками. Шурочка собиралась отказаться – она сюда пришла выступать, а не прислуживать. Но молниеносная Калерия уже распоряжалась в другой части гостиной, а Григорий Павлович прикуривал для нее сигарету в мундштуке.
Все уселись вокруг большого дубового стола. Пахло плавящимся воском, индийскими благовониями. В центре лежала говорящая доска Уиджа с буквами, цифрами и словами «да», «нет». Калерия затушила сигарету и окурком начертила стрелку на нижней стороне блюдца. Разогрела фарфор над пламенем свечи, посмотрела в глаза каждому участнику сеанса. Добившись полной тишины, сомкнула веки и три раза произнесла:
– Дух Комиссаржевской, пожалуйста, приди к нам!
Затем Калерия установила блюдце со стрелкой на доске и шепнула присутствующим, что тем самым накрыла духа. Гости осторожно поместили по одному пальцу на фарфор. Шурочка в этом не участвовала, потому что сидела с тетрадью и карандашом. Она наблюдала за всем со стороны – будто смотрела представление. Вспомнила слова Григория Павловича о том, что человек может попасть внутрь спектакля и даже не заметить. Она ощущала превосходство над нетрезвыми участниками действа. Пусть верят, что все по-настоящему, а ее теперь не проведешь – она-то внимательна к деталям.
Блюдце резко и хаотично задвигалось. Калерия пояснила, что не нравится духу – слишком много людей с противоречивой энергетикой. Она выбрала семь человек и попросила их убрать пальцы с фарфора. Среди них оказался златокудрый и голубоглазый молодой человек, одетый как газетчик. Вполне симпатичный, если бы не большие крестьянские руки и приличная щель между верхними зубами. Он единственный недовольно цыкнул, получив отставку от блюдца.