Размер шрифта
-
+
Охота за древом. Стихи и переводы - стр. 10
Стал поздно – в тридцать – грызть наук гранит.
Без денег, без чинов, без заграниц
трубил до перестройки мэнээсом.
Прирос под старость публикаций весом
в четыре с чем-то тысячи страниц.
Стал в чем-то первым (пусть сочтет хронист,
я расплевался с этим интересом).
Дочь, внучка чудные есть. В позднем браке сына
родил. Он болен. Держат медицина
да Бог – путем лекарств и операций.
Прошел с ним первыми кругами ада.
Надежда есть. Мне ничего не надо,
как только к тельцу теплому прижаться.
(июнь 2008, Бронкс)
«Посмев избрать его дебют…»
8.
О, знал бы я, что так бывает,
Когда пускался на дебют.
Что строчки с кровью убивают…
Б.Л.Пастернак
Посмев избрать его дебют,
поверил я, что так бывает:
поэта строчки убивают.
Да эндшпиль оказался крут.
Себя любить – сизифов труд:
с годами ego убывает.
Когда дитя заболевает,
заботы лишнее сотрут.
Но выучен урок под старость:
когда одна любовь осталась
с надеждой, то бывает так,
что в мусорный спускаешь бак
и нобелевских премий малость,
и творческой судьбы пустяк.
(июнь 2008, Бронкс)
«Мы прорываемся с боями…»
9.
Мы прорываемся с боями.
Цель – выйти без больших потерь.
Какою тактикой ни мерь,
она за дальними морями.
Стрельба стихает временами,
но этой тишине не верь:
мы на войне – здесь и теперь,
в крови и дырах наше знамя.
Наш командир хоть мал, да смел.
Он с честью побывать успел
в сражениях и передрягах,
достойных описанья в сагах.
Растянут слишком – от Москвы до Бронкса
фронт. Если с нами Бог, то мы прорвемся.
(июнь 2008, Москва—Бронкс)
«Навалилась мертвая усталость…»
10.
Навалилась мертвая усталость
вроде ни с того и ни с сего,
и одно желание осталось —
спать, не быть, не помнить ничего.
Это «я» во мне такая малость —
чтоб заверить кровное родство.
Застрелись, к себе тупая жалость,
дезертирской сборки естество.
То ли вправду Бог вдохнул в нас душу,
то ли кантовский императив
в нас вселился прихотью мутаций,
только я умру, но не нарушу,
заповедь, что в списке опустив,
ты отдельно дал мне: не сдаваться.
(август 2008, Бронкс)
Разное
Воспитание морали
Четыре года – возраст самый
на все иметь особый взгляд:
Хороший тигр Шер-Хан, – упрямо
сын спорит. Я ворчу: он – гад.
Не знает сын такого слова,
и педагог я никакой,
но смысл поняв, кричит он снова:
Шакал Табаки – не плохой!
Ты что? – я возражаю слабо.
– Хорошая Баба-Яга!
– Ну да, куда там, прелесть баба:
и связь с народом, и нога.
Все-все хорошие, – твердит он, —
и волк, и Наг, и Бармалей!
Да ты, – я говорю, – пропитан
имморализмом, дуралей.
Усвоить, нам, большим, внимая,
мораль людскую должен он,
хотя в душе я понимаю
его божественный резон.
Но странно знать, что за страданье
судьба, усовестясь, дала
ребенку ангельское знанье:
боль в мире есть, но нету зла.
(март 2009, Гарлем—Москва)
Инструкция по уходу
Одно леченье – не решенье:
ему сопутствует уход,
и тут без перевоплощенья
ты не продержишься и год.
Когда выходишь на прямую,
из кожи нужно выйти вон,
глушить истерику немую
и страхов похоронный звон,
принять условие задачи:
расход – ничто, а все – приход.
Не милосердья, не отдачи —
вниманья требует уход.
Все видеть, слышать ритм дыханья,
пять чувств включенными держать
и волчьей ямы привыканья
ночными стражами бежать,
смотреть, чтоб шрамы зарастали,
как пьет, в сухое ли одет
(уходом правит бог деталей,
ты – лишь старательный адепт),
следить, чтоб не сошла повязка,
чтоб ел, чтоб спал, чтоб не потел,
Страница 10