Охота на пиранью - стр. 55
– Он ко мне полез, – угрюмо сказала Вика, кивая на толстяка. – А Алексей…
– А Алексей вознегодовал, – понятливо кивнул Мазур. – Ну, ясно. Толстый, у тебя определенно эротическое буйство началось, и перманентное, как революция у проститутки Троцкого… Смотри у меня.
– Ты у меня сам смотри! – заорал толстяк, дыша перегаром и смахивая кровь со щек. – Вы почему оба без цепей? ты, вообще, кто такой? Почему распорядок не для вас писан? Вы кто такие оба?
Истерия – штука заразительная. Мазур видел, что у бедолажной четы Егоршиных лица мгновенно стали злыми и подозрительными. И прикрикнул:
– Ну-ка, без митингов! Нашли крайнего, все тут в одинаковом положении… Унялись, а то уйму!
Они унялись, успели уже выработать здесь условный рефлекс на командирское рыканье. Но Виктория, поправляя волосы закованными руками, все же спросила не без надрыва:
– А в самом деле, почему вам такие вольности?
– Как себя поставишь, – отрезал Мазур. Увидел, что потные, раскрасневшиеся дуэлянты жадно поглядывают на нетронутую бутылку водки, подобрал ее и кинул в угол, к своему месту. – Нет уж, хватит с вас, голубки, всем скоро силы понадобятся, а от похмельных от вас толку чуть…
– Вы хоть знаете, что нам тут готовят? – спросила Виктория.
– Знаю, – сказал он мрачно. – Тем более, не водку надо жрать, а вспоминать навыки бега…
Бывает хуже, мог бы он добавить. Когда под тобой нет глубины, а низко над волнами несется вертолет с подвесным гидролокатором, и вслед широкой цепью идут мотоботы, а с них спиной вперед рушатся в воду чужие аквалангисты. Или когда твои парни в отчаянной спешке подрывают портовые арсеналы и секретное оборудование, которое никак нельзя оставлять противнику, а «Саладины» полковника Касема уже рычат моторами совсем рядом, так, что их пулеметы лупят прямой наводкой по ожидающему твою группу, последнему эсминцу, а тебе еще нужно поднять на воздух три пакгауза, собрать всех, погрузиться и выйти из залива. После этих веселых передряг бескрайняя тайга, пусть даже с идущей по пятам погоней, покажется землей обетованной…
– Знаю, – повторил он мягче. – Но главное, без соплей…
– Думаете, есть шанс? – Она смотрела на Мазура с пугливой надеждой.
– Он всегда есть, – буркнул Мазур, отвернулся и полез на нары.
– Наговорит он тебе, – бормотал толстяк. – Лично мне эти два индивидуума крайне подозрительны, да и прецедент есть…
– Цыц! – рявкнул Мазур, и кандидат неизвестных наук покорно умолк.
Что не понравилось Мазуру в самом себе – так это гаденькое сознание превосходства над собратьями по несчастью. Радость оттого, что других унижают, а с ним, наоборот, обходятся даже уважительно… Нашел чему радоваться, балда. А ведь, когда-то прочитав в исторической книжке, что благосклонный взгляд надсмотрщика был для галерного раба нешуточной наградой, не поверил. Оказалось, так оно и есть…
Пора было обдумать предстоящее. Прохор, конечно, человек психически ненормальный, но от этого не легче. Даже труднее, пожалуй. Масса психических болезней основана на том, что в мозгу поселяется одна-единственная бредовая идея – а дальше субъект действует с несокрушимой логикой, дьявольской изобретательностью и целеустремленностью. Вроде резвящихся годами сексуальных маньяков. Или наполеоновского генерала Мале, который, выбравшись из сумасшедшего дома, ухитрился исключительно силой убеждения поднять солдат, арестовать нескольких министров и на несколько часов стать хозяином Парижа, пока власть предержащие не очухались от шока и не сообразили, что это не военный переворот, а самодеятельность безумца…