Огненный дождь - стр. 56
Дальше его ждало куда большее разочарование. И потрясение… Герта, обнажённая, вскочив с кровати, бросилась на бездыханное тело и дико закричала. Большинство её слов перебивались слезами, но крик стоял такой – на всю улицу поди слышно. Потом слёзы кончились, остался только вой. Зато понятный…
– Фома!.. Фома, любимый! Очнись!
– Стерва, кого славишь?! – взорвался Ромуальд. – Встань перед дедом, когда он с тобой говорит!
Герта встала. Разъярённая, раскрасневшаяся от слёз и крика… Базиликанцы таких мегерами зовут.
– Ну, встала! Встала, что с того!.. Ты – счастлив, дед?! Счастлив теперь?! Фома – мёртв, тебе лучше от этого? Кому-то лучше?! Он хоть добр был ко мне. И к брату!
– Где все остальные? – звонкой пощёчиной прерывая её крики, спросил Ромуальд.
– Мертвы, – всхлипнула девка с пола. – Базиликанцы два месяца назад пришли, сразу грабить стали. Шанов перебили… Клыка последним взяли!
– Клык, бедный Клык, – горько прошептал старик. – Говори дальше! Ну!!!
– Ну, девок всех ссильничали, баб что покрасивее. Но они ещё добрые были. Куда лучше, чем соседи наши дорогие!
– Какие соседи? – не понял поначалу Ромуальд. – Это Торстона, что ли?
– При чём тут твой собутыльник! – совсем обнаглела Герта. – Рыжекаменские! Они вместе с базиликанцами пришли, вместе грабили. Только базиликанцы лишь мужиков, что за оружие схватился, убили, да собак. Ну, нас насиловали. А эти… Насиловали и убивали. Старух и стариков – сразу. Твоего Торстона кверху ногами подвесили, да так и оставили до вечера. Мамку базиликанцы отбили, а бабку – изнасиловали да убили. Отца – сразу, стрелой… Я их там, за церковью похоронила. Там – всех наших похоронили. Скопом. Сотню могил не выкопали бы всё равно, а ночью лисы повадились, да волки на околице выли!
– Так значит, – глухо сказал Ромуальд. – Хоть Нойвилл – жив?
– Жив, – всхлипнула Герта. – Я его собой выкупила, а Фома меня у своего декана в кости выиграл. С тех пор так и живём.
– И много вас таких… живёт? – скривил губы дед.
– Ну… почитай все бабы, что живы остались! – Герта, похоже, успокоилась, всхлипывать перестала. Только голову базиликанца на коленях держала, словно свой срам пыталась ей прикрыть.
– Сколько это – все? – спросил Ромуальд. – У нас – село большое!
– Полсотни, наверное, – Герта даже задумалась, посчитала в уме. – Некоторых рыжекаменские увели с собой. Мать – тоже. Здесь только те остались, кто базиликанцам приглянулся. Некоторые полуденники и с двумя живут…
– А базиликанцы – в селе? – удивился дед. – Я их не видел!
– Они там, на полуденной половине! – махнула рукой девка. – Их двадцать, да ещё десяток рыжекаменских здесь обретается. Но они чаще на охоте, дичью воинов снабжают. А те все за прудом живут. Там дома им побогаче кажутся!
– Значит, двадцать, – довольно сказал старик. – Ну, это не число. В Рыжих Камнях есть?
– Там – не надо, – возразила девка. – Там и присягу принесли. Ихнему августу, Филиппу!
– Присягу? – зло оскалившись, переспросил Ромуальд. – Ну, господь им судья, что из-под сени Святого Креста под шипы Розы ушли… Собирайся!
– Куда?! – подхватилась девка. – Я никуда не пойду! Фома…
Остро заточенное, да ещё и медью обитое навершие посоха с хрустом вошло в глотку базиликанцу. Тот даже не дёрнулся, уже мёртвый, но старик для верности покачал посох в шее, расширяя рану. А потом – ярость затмила глаза, со всего маху обрушил посох на голову единственной внучке. На этот раз не промахнулся – попал в висок.