Одуванчик для Тафгая - стр. 25

Достаю из кармана куртки телефон и включаю фонарик. И вскрикиваю испуганно, когда в темноте замечаю Акима, который сидит на ступенях.

— Боже мой! Ты напугал меня до смерти! Что ты здесь делаешь?

Наставляю телефон на парня. Аким поднимает руку и прикрывает глаза. Я вижу, как он кривит губы в оскале.

— Может, решил следовать твоему примеру, Одуван? Слежу за тобой? Преследую?

Говорит с насмешкой, но в голосе проскальзывают стальные нотки. Я вдруг понимаю, что не заметила сразу, что он дико сильно злится. Злится настолько, что у него трясутся руки, а на скулах ходят желваки.

— Ну? Проследил? Доволен? Можешь идти! — я отворачиваюсь и, достав ключи из кармана, открываю квартиру.

Я пытаюсь выглядеть невозмутимой, а у самой сердце дико колотится, колени подгибаются.

Я включаю свет и, игнорируя Акима, хочу закрыть дверь. Но я не успеваю. Молодой человек подставляет ногу в безумно дорогих ботинках между дверью и косяком.

— Эй! — выкрикиваю возмущённо, а у самой сердце сладко ёкает.

Парень дёргает на себя дверь, вынуждая меня выпустить ручку. Бесцеремонно заходит в квартиру и теснит меня вглубь.

— Аким! Аким, уходи, — шепчу в ужасе, оглядываясь и боясь, что сейчас выйдет отец. — Аким, я умоляю тебя. Отец дома.

Но разве после этой скалы попрёшь? Разве что-то сможешь сделать? Он закрыл дверь на ключ и скинул свои дорогущие ботинки, ступив ступнями в чёрных носках на пол. Я тут же почувствовала стыд от того, что старые полы заскрипели. И порадовалась, что утром убралась. Мне почему-то до безумия сильно хочется, чтобы Аким видел, что я не грязнуля. Какие глупости!

Я услышала, как в комнате отца что-то шуршит. С ног до головы меня окатывает ледяной волной страха. Душа уходит в пятки, а кончики ушей пылают.

Я хватаю Акима за руку и испуганно шепчу:

— Пойдём.

Я жду новых насмешек, жду, что он начнёт сопротивляться, делать всё назло. Но я ошибаюсь. Видимо что-то слышит в моём голосе, потому что Аким шагает за мной. Я выключаю свет в коридоре, забираю из кармана куртки все деньги и телефон, и влетаю в комнату. Захлопываю дверь за нами. Проворачиваю ключ и выдыхаю облегчённо. Как и всегда, когда мне удаётся проскользнуть незамеченной мимо отца в свою комнату. Когда мне не приходится с ним сталкиваться и разговаривать. Порой я месяцами не вижусь с ним, либо вижу его бессознательным, валяющимся на полу с бутылкой в руках и в собственной блевотине и моче. Как сегодня утром.

Я не могу уехать из этой квартиры. Потому что это единственное место, которое напоминает мне о матери и бабушке с дедушкой.

И стоит мне только подумать о них, как на глазах наворачиваются слёзы. Я лбом вжимаюсь в дверь. На руки мне падают тяжёлые ладони Акима, сжимают. Пускают по телу огненные мурашки. Заставляют почувствовать себя нужной.

К спине прижимается горячая грудная клетка, волосы на макушке начинают шевелиться от его частого дыхания. Проводит пальцами от плеча до шеи. Обводит ушную раковину. Оттягивает мочку. Как и всякий раз меня потряхивает. Я прикрываю глаза и выдыхаю. Напряжение уходит из моего тела. И мне кажется, что жар огромного тела Акима вытесняет из грудной клетки боль и смятение. Мне кажется, что парень, стоящий за мной, способен защитить меня от всего света. От отца, от всех обидчиков. Но только Аким никогда не сможет защитить меня от себя. Потому что чем больше времени я провожу с ним, тем больнее мне от его злых слов.