Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, диалоги, анекдоты - стр. 8

– Не торопитесь, ваше величество! – воскликнул придворный. – Уже начали рубить лес. Вы не успеете подойти, как его уже не станет.

Говоря о храбрости, Екатерина II как-то сказала:

– Если бы я была мужчиною, то была бы непременно убита, не дослужившись до капитанского чина.

Однажды Екатерина II увидела в окно старушку, которая гонялась за курицей и никак не могла ее поймать. Поинтересовавшись, кто такая и почему она так себя ведет, императрица услышала ответ:

– Государыня, эта бедная старушка – бабушка нашего поваренка. Он дал ей курицу, а та выскочила у нее из кулька.

– Да эдак, глупый, он измучает свою бабушку. Если она так бедна, давать ей из моей кухни каждый день по курице, но битой.

Генерал-прокурор князь Александр Алексеевич Вяземский во время своего доклада сказал Екатерине II:

– На Сенат стали с некоторого времени смотреть как на учреждение, некоторым образом контролирующее и стесняющее верховную власть, и это мнение все более и более в народе утверждается.

Екатерина II ответила:

– Пособить этому весьма легко: надо только в сенаторы жаловать людей знатного рода, неукоризненной честности, но недалекого ума.

Екатерина II немка и всегда стремилась быть во всем – от одежды до убеждений – более русской, чем сами русские, и никогда не уставала об этом напоминать.

Однажды, находясь в Царском Селе, она почувствовала себя нехорошо, и придворный врач сделал ей кровопускание. В это самое время ей доложили, что приехал из Петербурга князь Александр Андреевич Безбородко узнать о ее здоровье. Императрица приказала его принять.

Лишь только Безбородко вошел, Екатерина, смеясь, сказала ему:

– Теперь все пойдет лучше: последнюю кровь немецкую выпустила.

Как-то за обедом у Екатерины II зашел разговор о ябедниках. Императрица предложила тост за честных людей. Все подняли бокалы, лишь граф Разумовский не дотронулся до своего. Екатерина, заметив это, спросила, почему он не доброжелательствует честным людям.

– Боюсь, мор будет, государыня, – ответил Разумовский.

Поэт Гаврила Романович Державин, в бытность свою статс-секретарем при императрице Екатерине II, докладывал ей раз какое-то важное и непростое дело. В пылу спора он схватил за конец надетой на царицу мантии, та тотчас прекратила спор.

– Кто еще там есть? – хладнокровно спросила она вошедшего на звон колокольчика камердинера.

– Статс-секретарь Попов, – ответил камердинер.

– Позови его сюда.

Попов вошел.

– Побудь здесь, Василий Степанович, – сказала с улыбкой Екатерина II, – а то вот этот господин много дает воли своим рукам и, пожалуй, еще прибьет меня.

Державин опомнился и бросился на колени перед императрицей.

– Ничего, – сказала она, – продолжайте, я слушаю.

Некий чиновник имел место, которое в то время обогатило бы всякого, но по собственной честности не нажил ничего и вышел из службы чист и беден. Его представили к пенсиону.

Государыня Екатерина II спросила, что он, конечно, сберег что-нибудь из своих экстраординарных доходов. Ей доложили, что он ничего не имеет.

– Или он дурак, – отвечала она, – или честнейший человек, и в обоих случаях имеет надобность в пособии.

И подписала указ.

Один старый генерал представлялся однажды Екатерине II.

– Я до сих пор не знавала вас, – сказала императрица.