Одна тайная ставка - стр. 15
«И именно поэтому сплю с Ефременко», – хотелось подытожить мне его монолог, но я промолчала. Признаться, двойные стандарты Крюкова близки мне не были.
– Похвально, – выдавила я, не сдержавшись.
– Хочу вас заверить, Татьяна Юрьевна, что если бы я знал хоть какие-то детали, которые могли бы помочь в поиске Анны Петровны, я непременно сообщил бы их, невзирая на собственную репутацию…
– И сохранность семьи? – уточнила я.
Крюков ухмыльнулся и покачал головой.
– Пожалуй, я бы взял у вас пару уроков.
– Могу предложить отличный комплекс на укрепление мышц спины – при сидячей работе она страдает в первую очередь.
– Мне скорее пригодились бы ваши советы по ведению допросов.
– В нашем городе начальство занимается в основном бумажной работой, а также дает указания и советы.
– Позвольте и мне дать вам совет. Не ищите причину исчезновения Анны Петровны в этих стенах. Вы правы, мы были несколько более близки, чем рядовые коллеги. На наблюдательность, в отличие от боли в пояснице, я не жалуюсь. Если бы были какие-то тревожные звоночки, я бы их заметил.
– И куда же вы предлагаете мне направить свое внимание?
– Не знаю, как принято в вашем городе, но у нас начальство выдает строго по одному совету в день, – улыбнулся Крюков и поднялся со стула.
Я следовать его примеру не спешила. Он подошел ближе и протянул мне руку. Выдержав его взгляд, я встала на ноги, обойдясь без его помощи. Даниил Альбертович распахнул дверь.
– Спасибо, что уделили мне время, – поблагодарила я.
– Будут вопросы, обращайтесь.
– Что, если они будут неудобными?
– Кажется, вы готовы рисковать.
Я прошла в глубь коридора, вышла на лестничную клетку и встала у окна. На улице шел мокрый снег, оседая на темном асфальте крупными хлопьями и тут же тая. Судьба Ефременко оставалась загадкой, ключей к которой у меня не было. Мне стало грустно: и за молодую кареглазую сотрудницу, и за весь этот отдел, который вынужден ее искать, и за себя. Казалось, что делать мне здесь совершенно нечего. В поисках Ефременко и так задействовано максимальное количество людей. При этом и саму Аннушку, и ее работу, да и весь город они знают гораздо лучше меня. Все, что я могла рассказать о нашем соседстве в вагоне поезда, я поведала. Ждать, что в памяти всплывет что-то еще? Глупо. Я тяжело вздохнула и тут же услышала знакомый голос:
– Ты чего здесь? – вопрошал Субботкин, который поднимался по лестнице, перешагивая сразу через две ступеньки.
– Не поверишь, задаюсь тем же вопросом.
– В смысле?
– Чем я могу быть тут полезна?
– Заскучала по дому?
– Скорее, по бурной деятельности.
– Это можем организовать. Предлагаю наведаться в квартиру к Ефременко.
– Сейчас? – удивилась я неожиданному предложению.
– Лучше после обеда, но им я легко готов пожертвовать.
Альтруизм Субботкина меня впечатлил, но в кафе по дороге на улицу Глинки, где жила пропавшая Анна, мы все-таки заехали.
Девушка снимала квартиру в панельной пятиэтажке. Нас интересовал средний подъезд. Прямо перед дверью сиротливо сидел серый кот, равнодушно на нас поглядывая. Виктор поднес брелок к домофону, и вскоре мы уже стояли перед дверью с номером тридцать.
– Наши, в общем-то, тут уже были, – предупредил он.
– Настя говорила.
Мы вошли в тесную прихожую. Прямо под ногами валялась груда уличной обуви, будто в квартиру наведалась толпа гостей и все разулись у порога. Все это были женские сапоги и ботинки. Возможно, хозяйка сама оставила их здесь в таком беспорядке, но не исключено, что постарались коллеги Субботкина. Если они искали что-то в обуви, то их усердием можно только восхититься.