Одна нога здесь… Книга третья - стр. 2

Синебугорск! Город великий, могучий! Город знатный, известный на весь белый свет. Город, где окопалось Зло…

Яромилыч ласково потрепал лохматую шкурку вертевшейся под ногами живности, и молвил:

– Вот и всё, Жуча, дошли!

Скамеечка, для того, чтобы не привлекать ненужного внимания, была укутана в неопределённого происхождения серый свалявшийся мех, с тремя завязками на пузе. Маленький хвостик и клубок вместо головы, должны были, по задумке старика, придать Жучке большее сходство с собакой. Сейчас она радостно вертела своим обрубком, то и дело путая голову с хвостом.

На подходе к воротам в Южной башне, прежде чем влиться в общий безликий поток желающих прямо сейчас и немедленно прорваться в город, дед привязал скамеечку на веревку, чтобы та не потерялась. Игрушечные башни выросли теперь до просто невероятных размеров, чтобы поглядеть на их макушки нужно было весьма сильно откинуть голову назад, рискуя потерять шапку. Они грозно нависали над копошащимся внизу народом, невольно заставляя задуматься о том, а люди ли воздвигли это?

На въезде в город лютовали стражники, устраивая повальный досмотр. Впрочем, это касалось лишь тех, кто что-либо вез или нёс в город, деда же, шедшего с пустыми руками, пропустили беспрепятственно. Точнее сказать, почти беспрепятственно. Только он бочком-бочком протиснулся мимо толстого мужика, надолго застрявшего с досмотром его изрядной поклажи, и порадовался, что так успешно миновал взятколюбивую стражу, как его окликнули и вежливо похлопали по плечу:

– Младший дружинник Всеволод. Въездной досмотр! Что везём на продажу? – Нахально ухмыляясь перед дедом возник молоденький сытый стражник в щегольском облачении.

– Ничего.

– А собака? За собаку три гривны. – Требовательно протянутая рука нетерпеливо перебрала пальцами, показывая, что это не шутка.

– Это мой поводырь! Вот, нарочно на веревке держу. – В доказательство старик помахал перед носом у хлыща концом веревочного поводка.

– Да… Кхм… Это… Ну, тогда, ладно… – Протянутая рука неловко провисла в воздухе, глаза же уже блудливо бегали, выискивая новую жертву, из тех, что надеялся незамеченными проскочить досмотр.

Дед поближе перехватил поводок и вышел из ворот в стольный град. Синебугорск поражал! «Огромный» – это не то слово! Бесконечно огромный! Конца-края не видать! А какие дома! Сказка, а не дома! Улицы каменные, дома каменные, мосты – и те каменные! И везде люди! Словно огромная ярмарка начиналась прямо за воротами. Город непрерывно кипел, мельтешил красками, шевелился, словно нечто живое, и гомонил, гомонил, гомонил! Улицы, улочки, переулки и перекрестки бурлили людскими потоками. Торговали, казалось, все, всем и всюду, даже из окон близлежащих домов и прямо с порогов. Говоры всех краёв Славии сливались здесь воедино, перемежаемые десятком самых различных языков.

Вот спорил мужичок из далёкого Комарьева, налегая на протяжное «о»:

– Отож у тобе и давеча-то молоко прокисшее было, и нонеча тоже нехорошее!

– Отодзь, пан, мое млеко енсть добже, – степенно отвечал вислоусый полянин. – Не мешай гандлевач3.

– А твая авца авёс есци буде? – деловито выспрашивает живенький дяденька, обладатель солидного брюшка и соломенной шляпы. – Кали не, так я пайдзу яшче пошукаю!

– Иды, иды, – ворчит ему вслед сурожанин, черноволосый, как головешка. – Пошукай, може цапа будзь-якого