Одна нога здесь… Книга третья - стр. 3
– У мяне вчяра, слышь, какой-та парянёх с пад носу свячу украл, качяргу яму у зуби! – жаловалась какая-то бабка из Рыжгорода, торговавшая воском и свечами, своей соседке слева, укутанной в цветастую шаль.
– Это цто! У Благуши поцти челый краюх хлебча уворовали, церти цумазые! – бойко отозвалась та, выдавая в себе уроженку северных лесов.
Загадочно улыбаясь, сновали вездесущие сыны страны Хань, малорослые, желтолицые и с раскосыми хитрыми глазами. Изредка попадались очень похожие на них, но совершенно белокожие бермяки, невзирая на теплые осенние деньки, облачённые в меховые дохи. Смуглые орабийцы, точно такие же, как тот мальчишка на шайтан-арбе, укутанные в простынки и с полотенцами на головах, бойко торговали диковинными овощами. Здесь можно было увидеть даже гиндусов, почти черных, гибких, с острыми бородами и влажно поблескивающими глазами. Этими самыми глазами иные из них, что сидели, свернув ноги кренделем, прямо у стен, таращились что есть мочи себе на пупок и что-то невнятно мычали. Двое гиндусских ловкачей сумели даже оторваться от земли, слегка, правда, пальца на два, но всё же! Старик на всякий случай провел под ними палкой – точно ли взлетели? – и изумленно покачал головой: «Умельцы!».
Пока он, взяв Жучку на руки, протискивался сквозь толпу на более спокойную улочку, ему раз пятьдесят успели предложить что-нибудь купить. Некоторые вещицы и впрямь были заманчивыми: резная чесалка для спины, теплые вязаные носки из шерсти ханьского медведя панды, хитрое устройство для приготовления народного ханьского напитка «цай», довольно страшное, гиндусской работы, изображение Богини Мары – голой и, из-за обилия рук, похожей на паука. В каждой конечности Хозяйка Смерти держала какой-нибудь смертоносный предмет: меч, серп, петлю. Старик как-то даже слегка обиделся, когда в последней руке, девятнадцатой или двадцатой по счету, узрел деревянную культю. «Ну, знаете ли!» – вспылил он, отпихивая от себя поделку.
Один ханец прямо повис на старике, что-то насильно всовывая ему в руку, а когда тот брал, то желтолицый человечек тут же называл цену своего товара. Дед отдавал предмет назад, и снова получал его в руки. Разозлившись в конце-концов, он спросил настырного продавца:
– Да что это за хреновина, черт тебя подери?
– Ета? – хитро блеснув своими узкими глазами, сказал ханец, разворачивая тряпицу, что скрывала вещь. – Ета красная корень!
Корень был вовсе не красный, а желтовато-бледный, поразительно похожий на уродливого человечка, жившего исключительно под землей, и питавшегося там личинками жуков. Видя, что возможный покупатель не понимает, о чем идет речь, ханец пустился в разъяснения:
– Красная корень! Если будесь его кусать, зену осень сильно-сильно удивлять будесь. Любить её целая нось будесь! Осень карасо!
– Да ты прежде на мои седины посмотрел бы, охальник! Какая «зена»?! – возопил дед, норовя достать обидчика палкой по спине, но тот юркнул в толпу и исчез.
– А вот жэнский сумачка ыз каркадыльей кожи! Настаящый каркадыл! Пакупай!
– Беляши! Горячие беляши!
– Ва! Отойды дюра, выдышь, чилавэк кожю каркадылью нухаэт! Пакупат хочэт!
– Это он беляши мои вкусные нюхает! А твой кыркадил вчера ещё по дворам бегал и гавкал!
– Вкюсные?! Да в них как раз тот самый и напыхан, каторий па дварам гавкал, да?!