Одинокие в раю - стр. 28
Тамара уловила внезапную перемену настроения хозяина квартиры. Какие странные глаза у дядечки, подумала Тамара, один зрачок помутнел, точно спрятался под вуаль. Она не знала о беде Грина Тимофеевича, о злосчастном капилляре, болезнь которого повлияла на его судьбу. Особенно это несчастье проявлялось при беспокойствах, как сейчас. Когда возникали вопросы, нарушающие ровную, уложенную жизнь. Даже бурные события, потрясшие страну в конце столетия, мало чем трогали Грина Тимофеевича. Он точно знал: какая бы ни была перестройка, кто бы ни пришел во власть – консерваторы или демократы, – в России все останется по-прежнему. И коррупция, и воровство, и все-все. Потому как основа основ – ее величество Культура, та, которая в крови, из поколения в поколение, что у левых, что у правых, единая. От одного корня – монгольского ига, вбитого за сотни лет владычества. Так что политика его только забавляла, не более того. А сомнение, которое заронила в нем милая молодая особа, касалась лично его…
Признаться, особого огорчения упертость дядечки у Тамары не вызвала. Она даже испытала облегчение: заботы, связанные с какими-то смутными обязанностями ландшафтного дизайнера ее не воодушевляли. Теперь она словно сбросила с плеч осточертевший груз…
Улыбка собрала милые морщинки у переносицы и паутинкой расплескала их под глазами.
– Ну, Гри-и-ин Тимофе-е-евич, – певуче проговорила Тамара, – я рада с вами познакомиться. Очень-очень! Первый писатель, которого вижу живьем. На всю жизнь запомню.
Голос Тамары звучал искренне и тепло. Пробуждая в памяти Грина Зотова интонации актрисы, игравшей героиню его любимого спектакля. Имя актрисы забыл, а голос, точнее интонацию, сейчас вспомнил. И память эта развеяла все опасения в дурном намерении своей гости. Пробудила досаду при мысли, что молодая женщина сейчас уйдет и вновь его затянет тишина квартиры, тоскливая суета повседневности…
– Ладно. Если вам так приспичило, – Грин Тимофеевич смотрел, как Тамара поднимается с места, – я поеду с вами на дачу. Покажу, что к чему, и вернемся.
– Нет. Я уж останусь на день-другой, освоюсь. Потом съезжу за вещами. – Тамара вновь опустилась на стул.
– День-другой? Но там, кажется, не очень-то с женскими…
– Ничего. Обойдусь мужскими. Мужское-то тряпье, надеюсь, там есть, на пару дней.
– Мужское есть. Да и из дамского кое-что найдется…
– Понимаете, Грин Тимофеевич, – перебила Тамара, – мне негде жить. Вернее, есть где. Пока. Но мне не хочется… Так сложилось.
– Ну, если так… поживите здесь – великодушно произнес Грин Тимофеевич и осекся, словно удивляясь самому себе.
– У вас?!
– А что? Я живу один… Детская комната пустует. – Грин Тимофеевич смотрел в изумленные глаза молодой женщины, и это ему сейчас нравилось. – Поживите какое-то время, а там…
– Но как-то… все неожиданно, – пробормотала Тамара. – Заманчиво…
«А почему, собственно, нет?» – Тамара все решила мгновенно.
Выгода была прямая. Чем она рискует – поживет какое-то время, поможет бедолаге по хозяйству, тем, собственно, и отплатит. Сегодня такие услуги в большой цене…
А у Грина Тимофеевича вместе с благородным порывом, мелькнули меркантильные мысли. Он обвел взглядом запущенную гостиную, ее замызганные пыльные окна. Он еще не знал, чем обернется это неожиданное предложение, что готовит ему судьба.