Одиночное плавание - стр. 34
За час до полуночи на симбирцевский мальчишник, несколько разбавленный дамами, нагрянул капитан 2-го ранга Медведев. Самый лихой из всех лодочных командиров эскадры (и самый опытный) сорокалетний холостяк и неутомимый сердцеед («бабник» – в одних устах, «жизнелюб» – в других), игрок и прожигатель жизни на берегу, любимец фортуны и деспот в море, ему многое прощалось и начальниками, и экипажем, и женщинами, имевшими несчастье подпасть под обаяние его пиратской натуры, его обманчиво наивных ясно-голубых глаз, которые столь разительно контрастировали с мощной коробкой черепа, хищневатым боксерски прибитым носом, шрамом на лбу и золотыми зубами на месте резцов, выбитых в шторм о перископ. Он вошел в «банкетный зал» в синем лоснящемся лодочном кителе, распространяя запах соляра, краски и французского лосьона «Гладиатор». Прозеленевшие от морской соли шевроны на рукавах кителя были слегка задраны о закраины рубочного люка – точная примета корабельного офицера, как и стертые о стенки входной шахты якоря на пуговицах хлястика, но кавторанговские погоны, с вшитыми в них стальными пластинами, лежали на широких плечах ровнехонько, сияя новенькими звездами и свежими просветами. Медведев только что – в третий раз! – был произведен в капитаны второго ранга.
– Здрасьте вам обалденное! – приветствовал он честную компанию.
– Миша! – радостно ахнул Симбирцев.
– Гоша! – откликнулся гость с не меньшим восторгом и изготовился по-борцовски, видя, как напружинился, идя ему на встречу, «лепший кореш», лучший друг. Они схватились как два атлета, облапив друг друга в медвежьем объятье. Потом Симбирцев потребовал штрафную, и лейтенант Весляров, завстолом, вылил в серебряное ведерце бутылку брюта, добавив туда полбутылки коньяка. Медведев поднял емкость и с любопытством посмотрел, как всплывшие льдышки кувыркаются в пузырящем шампанском.
– Вот так же мы вчера всплывали в битом льду!
– Куда ходили?
– За «уголок». «Марьятту» гоняли.
Ответ Медведева понятен был немногим, разве что Симбирцеву да Абатурову, да лейтенанту Федорову, начальнику радиотехнической службы. Впрочем, что такое «за уголок», ясно было даже для Катерины, нечастой гостье в Северодаре: за выступ Скандинавского полуострова, в Норвежское море ходил Медведев…
– А кто такая Марьятта? – спросил Башилов у Абатурова, тот улыбнулся:
– «Марьятта» – это разведывательный корабль. Ходит под норвежским флагом, но работает на американцев. Вечно пасется возле наших полигонов. Вчера стреляли телеуправляемыми торпедами, вот Медведев ее и отвлекал…
– Ну, ладно, – проникновенно вздохнул гонитель «Марьятты». – Если б море было водкой, стал бы я подводной лодкой! Носом к морю, быть добру…
– И как там «Марьятта», Миша? Вусмерть загонял?
– Завел в битый лед, похоже, борта она себе намяла, – отвечал лихой командир, осушив ведерце до дна. – О, и Людка здесь! – заметил он Королеву и ринулся занимать освободившееся хозяйское место. Симбирцев ушел на кухню проверять готовность пельменей.
То, что он назвал Королеву «Людкой», – царапнуло по сердцу. И то, что она дружески улыбнулась ему при этом, уже не царапнуло – резануло…
Я уставился на колеса вращающихся бобин: из недр полураскуроченной «Яузы», коричневых от стертого с заезженных лент ферромагнитного порошка, сквозь треск и шипение прорывался хрипловатый баритон барда: «…Лечь бы на дно, как подводная лодка, и позывных не передавать!..»