Одиннадцатое княжество - стр. 2
Мы дошли до длинных бараков, в которых жили все подростки от двенадцати до восемнадцати лет. И да! Я тоже жила там, а не в доме главы поселения, доме матери. И тут – никаких поблажек. Распашные двери были настежь раскрыты, внутри чисто прибрано, постели, все до единой, аккуратно заправлены, не смотря на ранний час.
Я прошла первая к своей части комнаты. В моем распоряжении здесь была двухъярусная кровать. Ее верхнюю часть занимали не вещи, как у других, а горшки с тенелюбивыми растениями с густой свисающей кроной. Двухъярусные кровати здесь предусмотрительно поставили на случай, если в поселении сильно увеличится число рожденных, чего не происходило уже много лет. Поэтому и места в бараке с лихвой хватало, чтобы каждому досталось по два собственных яруса.
Рядом с кроватью стоял сундук с одеждой и маленький столик, где я хранила принадлежности для письма – мои сокровища. Выделанная телячья кожа, длинные заостренные писала из дерева и кости, красный отвар коры и чернила из ягод черники. Казалось бы, вещей не так много. Но когда дело дошло до сборов (а собраться нужно было основательно, ведь на обучение в Ворогате отправляли на целых два года), было немыслимо уместить все это в одной сумке. Да еще и сделать ее относительно подъемной.
Скривив губы в своей манере, мама расстегнула сумку, которая, по правде говоря, и сама была не прочь извергнуть все содержимое, и вытряхнула вещи на кровать. Быстро откинула в сторону предметы сменной одежды и банные принадлежности.
– Одежду тебе выдадут новую, в Ворогате не носят то, что носим мы здесь. А это что?
Она взяла в руки свиток, обернутый кожей и перевязанный ремешком с серебряной застежкой, в который я записывала свои наблюдения и зарисовывала, как меняются плоды: от завязи до зрелости. Я метнулась вперед и схватилась за свиток обеими руками. Пару мгновений мама поборолась со мной взглядом, но потом сдалась:
– Ладно, это можешь взять. Расческу тоже бери, неизвестно, есть ли у них такие, что справятся с твоими непослушными волосами. А вот чернила и там найдутся.
Мне удалось отвоевать одно костяное писало, украшенное по кругу тончайшей резьбой – то немногое, что осталось мне от отца. Да еще подаренный им когда-то давно свиток с древними сказаниями, потрепанный, перечитанный раз сто, но от этого не менее ценный. Я готова была расстаться со многим, но только не с этим!
Сменная обувь тоже пошла на выход, как и ночная сорочка. Зато обереги с родовой вязью протестов не вызвали. А мешочек с семенами мама не заметила, и я быстро сунула его обратно. В итоге сумка осталась полупустой и выглядела даже грустнее, чем набитая мной и готовая лопнуть.
Затем мама приподняла подол длинного платья и сняла из-под колена маленькие ножны. В них проблескивал клинок. Я ахнула – никогда раньше не видела, чтобы она носила оружие. Даже такое крошечное.
Мама посмотрела на меня, и взгляд ее показался мне настороженным, сомневающимся. Во мне или в том, чтобы давать мне оружие – я не поняла.
– К выходцам из нашего княжества в Ворогате всегда относились с уважением, – сказала она. – Ведь именно лесгорские Защитники благодаря Печатям Земли и Ясеня возвели полосу Леса, что поныне оберегает людей от того, что скрывается в Пустошах. Лесгорцы – не воины в прямом смысле, но тоже Защитники.