Одинаковые. Том 1. Адаптация - стр. 1

Холод, жуткий холод накрыл с головою. Глаза ничего не видят, и хочется кричать. И вот закричал, да еще как! Боже, что со мной, где я, почему так плохо вижу? Горло от крика начало саднить – и только тогда дошло, что это именно я кричу, как новорожденный младенец. Осознав это, попытался успокоиться. Прошло по ощущениям совсем немного времени, но рядом раздался новый крик, а через несколько мгновений еще один.

Не знаю почему, но контролировать свое тело было невероятно сложно, да и, похоже, это совсем не мое тело. Что-то теплое уткнулось мне в рот, и я на каком-то животном инстинкте схватил это своими губами. Молоко, черт побери! Похоже, я пью грудное молоко! Я что – младенец? Ну что ж… Похоже, только что появился на свет новый-старый человек, встречайте…

Видимо, после теплого молока я уснул. А когда проснулся – почувствовал, что лежу на чем-то мягком. Попытался открыть глаза и пошевелиться – получалось очень плохо. Перед глазами все расплывалось, и цвета были какие-то серые, что ли. Тем не менее попытался оглядеться, насколько смог это сделать. И тут на голову навалилась непонятная тяжесть, ужасно заболели виски, а из глаз потекли слезы. Не знаю сколько это продолжалось, но в итоге я просто вырубился.

Неизвестно сколько времени находился в бессознательном состоянии, но, когда очнулся, чувствовал себя относительно хорошо. Почему относительно? Ну, голова не болела совсем, а вот со зрением и ощущением пространства что-то казалось не так. Черт возьми, что происходит, почему все троится и перед глазами, и в голове? Через какое-то время осознал, что вижу одновременно три похожие картинки перед глазами, но они как-то странно смещены.

Что это, блин, какое-то птичье зрение или шизофрения? Утомившись от рассуждений, снова заснул. Черт побери, что происходит – чувствую, что сплю и не сплю одновременно, закрываю глаза и все равно вижу вокруг ту же картину. Постарался успокоиться, продышавшись и спокойно осмыслить происходящее. Наконец до меня дошло, что нахожусь я одновременно в трех телах, и одновременно пытаюсь управлять, насколько это возможно, всеми. Блин, еще бы не свихнуться от таких выводов и не уехать в специальное учреждение на профилактику, так сказать. Попытался уснуть, закрыв одновременно три пары глаз, и с тройной улыбкой погрузился в сон…

Давайте знакомиться:

Семеновский Андрей Геннадьевич, 1970 года рождения, майор ГРУ в отставке. Как модно говорить – самозанятый на пенсии. Родился и вырос в глухой забайкальской деревне, остался без родителей в 4 года. Ехали с родителями в город из деревни деда, когда в наши Жигули первой модели на скорости влетела фура… Не знаю как, но чудом выжил только я.

Почти сразу меня к себе забрал дед. Опекунство оформили на мамину старшую сестру, но дед Андрей ультимативно заявил, что останусь у него. Он тогда был еще молодой – 52 года и сил в руках имел немеряно. Дед прошел всю войну, вышел в отставку в звании старшего лейтенанта. Где он служил, для меня долгое время было загадкой. Волею случая через несколько лет удалось разговорить старика и узнать некоторые подробности.

С самого детства дед воспитывал во мне самостоятельность. Когда исполнилось 6 лет, начал брать меня в тайгу, учил стрелять из мелкашки ТОЗ-8, ставить ловушки на зверя. Потом большую часть времени я жил в школе-интернате, но на каникулах всегда оставался с дедом. Летом мы жили на заимке, а зимой отправлялись в тайгу. Кроме стрельбы дед научил меня ходить по тайге, слушать ее и понимать.

В 10 лет мне надоело жить весь учебный год в интернате, и уговорил деда перевести меня на домашнее обучение. Пообещал, что буду стараться и не запускать школьную программу. Каким-то чудом, но удалось договориться с Павлом Семеновичем, директором интерната, и у меня появилось много свободного времени.

Учеба давалась легко, тратил на нее по 2–3 часа в день и без труда сдавал два раза в год контрольные, в основном на хорошо и отлично. Дети в интернате завидовали моей свободе, и в первое же посещение после долгого перерыва решили меня наказать. Шесть парней постарше напали возле спортивной площадки. Отбивался, как мог, но численное превосходство сыграло свою роль. Меня крепко отпинали, и дед забирал меня уже из районной больницы, в которой пришлось лежать почти целый месяц.

Вернувшись в деревню, дед решил взяться за мою физическую форму всерьез. Кроме ежедневной физухи и утренних пробежек на 4–5 километров, стал учить защищать себя кулаками.

Дед Андрей наконец-то открылся, хотя, подозреваю, все-таки частично. Оказалось, он служил в специальных частях и занимался разведывательно-диверсионной работой в тылу врага, а под конец войны – в отрядах зачистки на западной Украине. Дед объяснил, что его умения не про спорт. Все его навыки про быструю ликвидацию противника, поэтому пользоваться новыми умениями мне нужно очень аккуратно и не терять головы.