Очень полезная книга - стр. 44
Зато Кьетт драться умел. О чем наглядно свидетельствовал образовавшийся на дороге труп. Один из мародеров отвалился вдруг от клубка, да так и остался лежать в грязи лицом вниз. И длинные, еще недавно очень темные волосы его были теперь… нет, не седыми, другой оттенок… выцветшими.
Противники превосходили Кьетта числом и чисто физической силой – старше были, по крайней мере, вдвое. Но верткости им не хватало и профессионализма, назовем это так. Потому что выросли в тихих и скучных землях Семозии, а не на полях сражений Флангальда. И еще. В этой драке они не помогали друг другу, каждый был сам за себя и рвал свою долю. Ну и дорвались.
…Четыре окровавленных, вывалянных в грязи тела лежали на дороге. Три выцветших, одно просто очень бледное. Признаков жизни не подавал никто. Иван понял, что к Кьетту надо подойти. Несмотря на то что ноги этого почему-то решительно не хотят – противно дрожат в коленях и гнутся плохо. Нельзя его оставлять вот так… одного на чужой дороге.
Снурл, робкий и пугливый, его, сильного и решительного человека, опередил. Потому что с собственными ногами спорить не стал, просто свалился мешком с лошади и на четвереньках, прямо по грязи, подполз к лежащему.
– Эй! – осторожно, будто опасаясь обжечься, дотронулся пухлым пальчиком до холодной белой щеки. – Эй! Феенауэрхальт! Ты живой? – И вскинул отчаянные глаза на доковылявшего наконец Ивана. В глазах скапливались слезы и текли по щекам, оставляя грязные дорожки, но снурл и не думал их стыдиться. – Он у нас умер, да?!
– Нет. Вроде бы. Хотя…
Это ответил не Иван. Иван выдохнул только:
– Живой! – будто страшный груз свалился с души.
Кьетт Краввер открыл глаза и спросил с большим недоверием:
– Ты уверен?
Потом чихнул и выметнул маленькую шаровую молнию. Она с шипением растаяла в луже, всех слегка дернуло током. Хорошо, до лошадей разряд не дошел, а то бы разбежались, пожалуй.
– Силы перебрал! – констатировал нолькр. – Через край пошло… – Он завозился, пытаясь встать, но снова упал. – Ох, больно вообще везде… А хорошо, что у них оружие незаговоренное оказалось, да? Видели, как я его растопил? В кисель! – Похоже, именно это действие, а не победу в жутком рукопашном бою он считал главным своим достижением.
Только три часа спустя они смогли продолжить путь. А до этого, как умели, приводили в порядок порванного и покусанного товарища: оттащили в сухое место, долго оттирали кровь и грязь, промывали раны вином из фляжки, перевязывали нижней рубашкой Влека и майкой Ивана, разрезанными на длинные куски. Кьетт к их стараниям относился безучастно, просто лежал на спине тихо и расслабленно, смотрел, как проплывают над головой чужие серые облака. Ему было больно, но при этом даже приятно вроде бы, что с ним так заботливо возятся, а снурл еще и тихо плачет все время от сострадания. Когда это кто раньше над ним плакал? Он же с детства сирота… Но дольше тут оставаться нельзя, как бы ни было хорошо лежать на сухом местечке, головой на мягких снурловых коленях, окруженному заботой и сочувствием. Мало ли кто еще на свежие трупы да на запах кровищи вылезет?
– Все. Ехать надо! – объявил Кьетт и решительно дернул правой ногой – эта часть тела почти не пострадала в бою и была более или менее управляемой. Все остальное подчиняться разуму пока не желало.