Очень полезная книга - стр. 47
В последнем Иван имел возможность убедиться неоднократно. Люди Гевзои всегда брали за постой серебром. Венхи же чтили законы гостеприимства и приютить странника, накормить, обогреть и снабдить всем необходимым для дальнейшего пути почитали своим долгом. Именно поэтому Иван, при полной поддержке спутников, предпочитал останавливаться у людей – неловко было дары принимать от совершенно незнакомых и не сказать что очень богатых венхов. Лучше уж людям переплатить, чем жить на халяву.
Были, правда, еще снурлы, но к ним не заглядывали вовсе – Кьетт стеснялся, опасался напугать то ли драным своим видом, то ли хищной природой. «Мимо иду – они и то косятся, а представьте, если в дом ввалюсь?» Дома у снурлов были опрятными, по форме напоминали эскимосские иглу, но выстроены были не из снега и льда, а из искристого сланца и размер имели более внушительный – до пяти метров в поперечнике.
– У тебя в родном мире тоже такой? – не без зависти полюбопытствовал Кьетт у Болимса, очень уж ему эти строения понравились своим добротным и уютным видом. На родине он подобных не встречал, флангальдские снурлы боялись драконьих налетов и уже полвека селились только под землей.
Влек отрицательно покачал головой.
– Я же в городе живу, седьмой этаж доходного дома. Комната, кухня и кладовка есть. У нас весь район – человечьей застройки. Престижнее считается. Все-таки я юрист… будущий.
– Жаль! В смысле не то, что ты юрист, а что домика у тебя такого нет. Очень колоритные домики, сам бы жил! А современную человечью застройку я не люблю.
– Чем же это она тебе не угодила? – счел нужным оскорбиться Иван.
– На психику давит. И в подъездах вечно воняет.
Последнее утверждение Иван оспорить не мог и в архитектурную беседу двух нелюдей больше не встревал.
На тринадцатый день пути случилось непредвиденное. Болимс Влек захотел жениться.
С самого утра он вел себя странно. Обычно тихий, робкий и очень нерасторопный, он вдруг сделался взвинченным и суетливым. За столом у степенной пожилой четы венхов (люди в деревне Кайзара оказались жлобами и за постой запросили золотом, таких трат путники наши позволить себе уже не могли – в дороге и без того здорово поиздержались, а еще должно было на мага хватить) снурл едва мог усидеть на месте. Он возился и подпрыгивал, то и дело выглядывая в окно, нервно колотил по скамье хвостом, нечаянно обмакнул кусок жареной рыбы в яблочное повидло и все время торопил: ну что мы медлим, ну когда уже поедем?
– Ты что, с цепи сорвался сегодня? – потерял терпение Иван. – Дай доесть спокойно. Дорога никуда не убежит.
Пухлое, чуть зеленоватое от природы лицо снурла пошло красными пятнами от смущения.
– Ты не понимаешь, – забормотал он. – Я должен спешить… Мне нельзя здесь оставаться… Она меня чует, и я ее чую… Я скоро вообще ничего не буду соображать! И не знаю, что тогда… Поедемте уже, а? – Он чуть не плакал.
От слов таких по спине Ивана побежали мурашки.
– Кто тебя чует? Те, что были в лесу? От которых мы убегали? – все не шел у него из головы тот загадочный случай.
– Нет и нет! Не они! Не они и не они! Нет-нет-нет! Не они, тут совсем дру-го-е! – вдруг запел снурл резким петушиным тенором на разудалый мотив. И хвостом забарабанил в такт. И еще руками принялся выделывать некие танцующие движения в народном стиле.